В сети

Поднялась и навалилась на раковину. Держалась за неё, глубоко дыша. Включила воду и несколько секунд смотрела на то, как она утекает в канализацию. Подставила руки под холодную воду и умылась. Прополоскала рот, но от этого тошнота лишь вернулась.

Скривила губы в усмешке, глядя на свое отображение.

Косметика размазалась, под глазами были черные потеки туши. Лицу опухло, волосы растрепались. Губы казались какими-то болезненными. Она была бледна, белки глаз же налились кровью, капилляры лопнули.

Айсун обняла себя за плечи, сутулясь. Казалась себе какой-то жалкой, уродливой.

Это было ещё одной причиной, почему она не желала оставаться наедине с собой. Не спрятаться от себя. Не укрыться. Может видеть за маской макияжа и филлеров себя совсем маленькой. Себя ребенком.

Всеми силами старалась заглушить мысли, что та маленькая девочка, которой она была, будет разочарована ней.

«Ну, один в один проститутка после рабочей смены!», – иронично подумала Айсун.

Вернулась в комнату и плюхнулась на широкую кровать, растянулась. Но тошнота начала возвращаться и она неловко поерзала. Оперлась спиной на подушки, чтобы находиться в положении полусидя. Несколько раз тяжело сглотнула, пытаясь проглотить неприятный комок в горле.

Её сумочка была возле кровати и Айсун достала с неё телефон. Несколько раз нажала на кнопку блокировки, но экран оставался черным. Страдальчески вздохнула и закрыла глаза, пытаясь найти в своей памяти то, как она в пьяном или наркотическом угаре, его топила, роняла или ещё что-то. Но вспомнила лишь скучную истину – разрядился.

Подсоединила провод и не зная, чем себя занять, наблюдала за тем, как на экране появился знак загрузки. Перед глазами все поплыло. Погрузилась во вспоминания и не могла сосредоточить взгляд на чем-то одном.

Скривилась в презрении к себе, вспоминая, как уборщица её вытаскивала из клуба в грязный переулок. Вспомнила, как едва не сидела в луже собственной рвоты. От этого во рту вновь стало горько-кисло, а в горле образовался ком.

Напряглась всем телом и закрыла глаза ладонью, чертыхнулась. Вспомнила, как и почему она вообще оказалась в туалете.

«Ничего-ничего, – успокаивала себя Айсун, – Диме точно никто не поверит. А Вова не трепло».

Она не считала себя невинной девой. Событие в клубе с двумя своими одногруппниками смущало лишь одним – общественное порицание. Само происшествие её не волновало.

Но вот, если парни примутся болтать, придётся как-то категорично и яростно отрицать.

Ей было не привыкать. Как-то она уже развлекалась с одним парнем из её университета. Тот попал в него исключительно из-за интеллекта и способностей. Был из обычной семьи, но для них, рожденных с золотой ложкой во рту – он был едва ли не бездомным.

Одна сумочка Айсун стояла дороже, чем весь его гардероб.

Но лицо у него было довольно милым. Он, гордясь собой, начал рассказывать о том, что, как и когда он делал вместе с Айсун. Она обсмеяла его во всеуслышание. Одарила презрительно-холодным взглядом, скривилась в усмешке и напомнила о его положении.

До сих пор помнит, как парень стушевался от её холодных слов: «посмотри на себя и на меня». Ей не за чем портить свою репутацию тем, что она развлекается с кем-то не своего круга.

Телефон загрузился. Высветилось время – было уже за полдень.

Айсун фыркнула, решив, что это означает, что ей не суждено сегодня пойти на пары. Нахмурилась от резкого и постоянного звука приходящих оповещений. На значке её инстаграма все росла и росла цифра оповещений.

Постучала ногтей по чехлу телефона, беспокоясь, что что-то могло произойти.

С десяток пропущенных звонков от отца.

«Может подумал, что со мной что-то случилось? Я же ни вчера, ни сегодня не отвечала на звонки», – потешила себя мыслью Айсун.

Её отец не был нежным, любящим человеком. Они общались редко и лишь по делу. В детстве девушкой занимались няньки, какие-то работники. Даже кухарка уделяла ей больше времени, чем отец.

Ей казалось, что это нормально.

Матери, пока та была жива, естественно, не было дела до девочки.

Вечеринки, алкоголь и наркотики её больше увлекали. Бывшая, симпатичная моделька – дети оказались не для неё.

Но Айсун была уверена, что все нормально. Все отлично.

Лучше у неё будет подаренная на восемнадцатилетие машинка и гардероб брендовой одежды, чем отец с дырой в кармане и постоянно расспрашивающий как её дела.

У неё была свобода. В пятнадцать начались вечеринки, как она думала, настоящая жизнь. Она с друзьями, такой же золотой молодёжью, катались без прав на родительских машинах и пили их же алкоголь.

Первый поцелую и действия ниже пояса.

Отец отвел её к психологу, когда она разбила одну из машин. И тот упорно ей втирал, что она пытается привлечь внимание дорогого батюшки. Айсун обозвала его тупым идиотом и гордо ушла.

Она наслаждалась свободой. Внимание, в её понимании, равнялось ограничениями.

В дверь настойчиво заколотили. Несколько секунд Айсун хотела это проигнорировать, но все же поднялась, оставив телефон на кровати.