В сетях шпионажа, или «Час крокодила»

Искусство устанавливать контакты с носителями секретной информации едва ли не главный из талантов, которым должен обладать разведчик. Он должен обладать также оперативным чутьем, нюхом, умением с ходу разбираться в людях. Третий дар — это аналитический склад ума, способность быстро разбираться в информационном хламе, выуживать оттуда жемчужные зерна и делать на основе полученных фактов и фактиков правильные выводы. С первым даром у Гоши было все в порядке, с двумя остальными — не очень. Сорокин быстро его раскусил и решил проучить начинающего разведчика самым жестоким образом. Такой случай вскоре представился.

Был в ближайшем окружении эмира некий Али Гасан, рыжий тридцатипятилетний мужик почти двухметрового роста, занимавший пост министра внутренних дел, но тем не менее прекрасно информированный обо всех прочих делах, в том числе внешних. Он считался автором «сухого закона» и слыл в Эль-Джихаре исламским фундаменталистом. Однако люди осведомленные знали, что Али Гасан распорядился вылить в море пять миллионов бутылок коньяка, виски и пива отнюдь не из ненависти к спиртному. Он получил колоссальную взятку от зарубежных фирм, производящих алкоголь, и таким актом резко поднял чернорыночные цены на горячительные напитки. Али Гасан с удовольствием посещал приемы в советском посольстве, напиваясь там до белых верблюдов, и совершал экстравагантные поступки, выходящие порою за рамки приличия. Однажды он подхватил на руки тощенького легкого Ванюшкина, посадил его на плечо и, гогоча, долго носился с ним по посольскому парку, а когда устал, то свалил свою ношу в фонтан и уехал домой. На другой день он явился в посольство с извинениями и в знак примирения пригласил Гошу с женой в гости, что было великой честью, так как у мусульман не принято звать в гости чужих жен. Вскоре Али Гасан и Гоша стали друзьями-неразлейвода. «Мой кент», — говорил Гоша об эльджихадском генерале, который по пьянке выбалтывал Ванюшкину кое-какие секреты, тут же принимавшие облик шифровок, направляемых резидентурой в Центр. Информация, поступавшая от Гасана, получала положительные оценки, и Гоша, возгордившись, вошел к Сорокину с предложением о вербовке своего приятеля в лоб на идейной основе. Прочитав Гошин рапорт, Сорокин отодвинул его в сторону. «Вот ты и попался, голубчик», подумал он и спросил с невинным видом:

— Так уж и на идейной?

— Гасан любит Советский Союз, его голубая мечта — посетить Москву и увидеть Ленина.

— Голубая, говоришь? Для чего ему Ленин?

— Черт его знает.

— Выясни, почему он любит Ленина. О вербовке говорить рано. Объект недоизучен. Речь может идти только об установлении оперативного контакта. Действуй, но с осторожностью. Основа установления контакта — морально-психологическая, твои с ним дружеские отношения. Кстати, ты не задумывался над тем, в чем истоки этой вашей дружбы?

— Сошлись характерами. Он во мне души не чает, и я к нему отношусь с симпатией. Он отличный мужик.

— Нельзя влюбляться в объектов разработки, — проворчал резидент, с любопытством разглядывая фото, на котором Гасан обнимал Ванюшкина за талию, как женщину, крепко прижимая его к себе. — Ну и рожа! На ней все пороки мира.

Гоша обиделся, но виду не подал. «Зависть, — решил он, — старик жизнь прожил, а генерала-то ни разу, видать, и не завербовал».

Разговор этот произошел в последний вечер рамадана — месяца мусульманского великого поста. А через пару дней Али Гасан позвал Гошу в гости. Вилла генерала находилась в тихом переулке в двух шагах от проспекта имени шейха Хуссейна, главной магистрали столицы Эль-Джихара. Они сидели во внутреннем дворике в тени развесистой смоковницы, услаждая свои души приятной беседой. Рядом в бассейне ворковали белые лебеди, тихо плескался фонтан. Красивые смуглые мальчики бесшумно приносили все новые лакомства и напитки. Гоша предусмотрительно пил через рюмку, разбавляя коньяк гранатовым соком. Али Гасан дивился этому его чудачеству и пил чистый коньяк, не пропуская ни одного бокала. Солнце клонилось к закату. Муэдзин с минарета призвал правоверных совершить вечерний намаз. Вообще-то он и не думал подниматься на минарет. Сидя в прохладной мечети, оборудованной кондиционерами, он нажимал кнопку, и его высокий голос, записанный на пленку и многократно усиленный мощной техникой, разносился едва ли не до окраин города. По багровому лицу генерала было видно, что он налился коньяком до самых ушей. «Пора брать быка за рога», — решил Гоша.

— Мы должны сегодня обсудить с тобой нечто очень важное, — начал он. — Согласен ли ты выслушать меня?

— Валяй, — милостиво разрешил Али Гасан, опрокидывая пятнадцатую рюмку.

— Тебе хорошо известно, — продолжал Гоша, — что у арабов нет более верного и надежного друга, чем великий Советский Союз, и нет более жестокого и коварного врага, чем империалисты Запада, которые хотят лишить арабов независимости и отобрать у них нефть — главное их богатство.

— Вонючие собаки! — возмутился генерал. — Приведи этих братьев шайтана сюда! Я прикажу отрезать у них уши и посадить их на кол!