В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

– Довольно скоро все станет еще хуже. Но сразу после трахеостомии качество моей жизни начнет постепенно улучшаться. Потом – станет великолепным.

Они были готовы к финалу.

– Это смертельное заболевание, но такого подхода к нему вы еще не видели. «Ну, кто кого?!» – говорю я болезни. Но пока что ей не удалось заставить меня смириться. Давайте я покажу вам, почему даже полностью парализованным все равно смогу держаться уверенно…

Умолкнув, я обвел аудиторию торжествующим взглядом. И тут снова раздался мой голос. Он заполнял собой пространство. Мой голос, пусть и немного механический, но чистый. Сильный. Снова молодой. Однако я не шевелил губами; ЧАРЛИ медленно пришел в движение – казалось, будто я сам поднимаюсь с кресла.

– Все потому, что благодаря высоким технологиям я снова смогу говорить. Смогу выражать эмоции и самого себя. Смогу протянуть руку и прикоснуться к тем, кого люблю. И, знаете, я буду не единственным. Пройдет время, и все больше людей встанет со мной бок о бок.

Все больше зрителей понимало, что ЧАРЛИ разворачивается в полностью вертикальное положение. Их улыбки стали шире.

– И мы сможем встать прямо. И держаться уверенно. Никто не заставит нас склониться. Мы будем стоять так много-много-много лет, потому что отказываемся просто выживать.

Теперь ЧАРЛИ полностью выпрямился. Я нажал на джойстик, двинулся вперед и остановился у края сцены, возвышаясь над первым рядом.

– Мы выбираем процветание!

Я немало удивился, но тот доклад закончился первой в моей жизни стоячей овацией.

Третий закон вселенной Питера ЛЮБОВЬ рано или поздно ПОБЕЖДАЕТ

Исторический максимум

Спустя тридцать лет и десять месяцев после школьного бунта, исключения из рядов Истеблишмента и вечного (как я тогда был уверен) изгнания, меня внезапно снова пригласили с мороза в дом. Из-за этого я ужасно нервничал. Делать предложение руки и сердца мне еще не доводилось.

Оставалось девять месяцев до изменения закона. До момента, когда впервые в истории Великобритании двоим мужчинам или двум женщинам позволили зарегистрироваться как гражданским партнерам с теми же правами, что у супругов. Это был поистине исторический момент. Помимо очевидной символичности бракосочетания, нам становились доступны практические стороны супружества: право на пособия, на посещения в больнице, на возможность передавать друг другу деньги или собственность без необходимости платить налог за эту привилегию.

К тому же я был уверен: это только первый шаг на пути, который неизбежно приведет к однополым бракам без условностей и оговорок, без различий даже в названии. Тогда извечная битва наконец закончится. Мне хотелось быть на гребне этой зарождающейся волны вместе с Франсисом. И я готовился сделать ему предложение. Но одна мысль заставляла меня очень сильно беспокоиться.

Вдруг он скажет «нет»?

Была двадцать шестая годовщина дня, когда мой мир изменился. Двадцать пятую мы отметили долгим путешествием вверх по Нилу, посетив все памятники Древнего Египта, какие только смогли. Год спустя – просто отдыхали на окраине Торки, в нашем доме на утесе. Я только что вернулся из Италии, с озера Лугано, куда ездил с командой по организации мероприятий. Франсис в этот раз отказался меня сопровождать, решив, что погода слишком холодная. Мы же искали место для частной ежегодной встречи руководителей высшего звена. Прошлой осенью я принимал их в Венеции, по которой мы передвигались вереницей из десяти гондол (и в конце концов заблокировали все движение вокруг собора Санта-Мария делла Салюте по дороге на обед в палаццо с видом на Большой канал, где должен был петь современный «кастрат»). Теперь мне предстояло придумать нечто еще более впечатляющее. Но гораздо важнее сейчас было, чтобы Франсис согласился за меня выйти.

Я отставил в сторону фужер шампанского и не спеша поднялся из-за обеденного стола. Когда негромко игравшая песня закончилась, я запустил заранее выбранную композицию – медленную инструментальную версию «All Times High». Ее первая версия звучала в фильме о Джеймсе Бонде, и в ней были слова «мы изменим все, что было раньше, мы не просто влюбились – мы сделали гораздо больше… и мы завоюем мир и победим». Для нас сейчас это была самая трогательная и личная песня на свете. Лучший выбор из возможных. Потом я достал из кармана золотое кольцо – такое же, как кольцо аволинского золота, подаренное Рейланом Авалону на помолвку. На внутренней его части было выгравировано: «All Times High».

Что делать дальше, я точно знал. Я представлял себе эту сцену много раз, когда был подростком. Рейлан опустился на одно колено перед Авалоном и произнес:

– Ты выйдешь за меня?

Франсис промолчал. Он молчал целую вечность. Или мне просто так показалось. Потом на его лице отразилось замешательство. Потом он увидел кольцо. Потом на глазах у него выступили слезы.

Потом он, наконец набравшись сил, произнес:

– Да! Конечно!