В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

Мы оба сочли само собой разумеющимся, что свадьба будет тихой. К официальному заключению союза нашей паре почти сравнялось бы двадцать семь лет, поэтому бракосочетание вряд ли можно было счесть новостью для друзей или родственников. К тому же поправки в закон должны были вступить в силу 21 декабря 2005 года (а мы сошлись на идее пожениться в первый же день, если будет такая возможность). Погода наверняка будет ужасной, всех вокруг поглотит предрождественская лихорадка. Поэтому мы просто заедем в отдел регистрации актов гражданского состояния в компании единственного свидетеля, подпишем документы – и через несколько минут уже будем пить чай дома.

Затем выступавший по местному телевидению священник отпустил несколько пренебрежительных комментариев о гражданских партнерствах. Франсис, посмотрев вечерние новости, отпустил несколько не менее пренебрежительных комментариев о самом священнике. Но даже тогда наше намерение пожениться тихо не пошатнулось бы, если бы не последующие (и транслируемые государственными каналами) яростные нападки других служителей церкви на саму идею приравнять однополые браки к традиционной женитьбе да и в целом на попытку признать их законными.

– Остался всего один пережиток Истеблишмента, выступающий против нас, и это церковь! – объяснял Франсис нашему другу Винни. Накануне он сказал мне буквально то же самое.

– А ты точно все правильно понял? Помнишь, как у меня вышло с той девушкой: я-то не сомневался, что она меня хочет.

– Тебе еще повезло, что она в суд не подала!

– Но это несправедливо! Каждый раз, когда мы виделись, она мне улыбалась, смотрела на меня и спрашивала, как дела. Легко ошибиться.

– Винни, она тебе зубы лечила! Она стоматолог!

– Ну и что…

К тому моменту мы были знакомы с Винни уже несколько лет, и он все больше и больше напоминал бродячего кота. Приходил в гости, напрашивался на чашку чая, а потом, как правило, засыпал на диване. Потом, выспавшись, вставал и уходил. Винни гулял сам по себе. Самое глубокое наше знакомство с его характером выпало на вечер, когда мы узнали, что он хотел бы быть роботом и жить уединенно в центре Дартмура. Музыка, которая ему нравилась, напоминала вопли раздираемой на части гиены.

– Видишь ли, Винни, – вмешался я, – у церковников пара тысячелетий практики в преследовании геев, поэтому сейчас они вряд ли откажутся от дела, с которым так хорошо справляются. Теперь их загнали в угол, они теряют власть над людьми и становятся еще опаснее.

Я следил за тем, что происходило в последние несколько месяцев, и с каждым днем вероятность принятия поправок росла. Но мне не нравилось то, что я видел. Казалось, церковь пытается затравить государство. Я попытался объяснить ее действия.

– Церковь действует расчетливо. Сейчас она пытается вызвать протест против гражданских союзов, потому что отчаялась остановить признание однополых браков. Именно поэтому многие священники позволяют себе переходить на личности и гнусно отзываться о таких, как мы с Франсисом. Мы, сами того не желая, стали символом. Если общество однажды позволит геям законно использовать термин «брак», как традиционным парам, – значит, мерзость победила, мы стали частью Истеблишмента, а все эти злобные религиозные фанатики впервые окажутся по другую сторону. Они должны остановить нас.

– Я уже говорил, что у меня до сих пор синяк?

– Что?

– Он почернел. И я не знаю, идти ли к врачу.

– Ты три дня назад споткнулся. Синяки чернеют, это нормально.

– Ну и что…

После того, как он ушел, мы провели инвентаризацию фактов. Франсиса никогда не привлекало внимание публики. Не привлекало и сейчас. Однако его нежелание выступать в роли смиренной жертвы оказалось сильнее стремления остаться незамеченным. Скотты-Морганы не склоняются перед теми, кто пытается их запугать. Так было всегда. Он хотел бороться.

– Речь уже не только о нас. Это касается всех пар, которым повезло меньше, которые не настолько сильны, которые не чувствуют в себе достаточно уверенности, чтобы противостоять нападкам. Мы должны стать символом. Должны показать: надежда есть. Создать резонанс!

Однако потенциальный резонанс события резко увеличился в тот момент, когда нас выбрали первыми в первый день. Потом прекрасные люди в местном отделе регистрации гражданских состояний предложили изменить правила и провести церемонию в огромной бальной зале в особняке, построенном по образу Версаля. Как следствие, нам срочно понадобилась минимум сотня гостей, иначе какой смысл в такой громадине. Энтони не мог приехать – получил должность директора оперного театра в Америке (жаль, но мы не удивились: он всегда твердил, что займется именно этим), однако все больше друзей и родственников обещало прийти.