В шаге от вечности (СИ)

– Да нет там уже никакого гелия. Контейнеры с грузом мы только что сожгли.

И он опять погрузился в «боевой транс».

– Почему с Земли все же не попытались сбить его «рельсами» или ракетами?

– Не знаю, Эшли. – Гарольд снова смягчился, и перешел на неформальный тон, – Может, надеялись до последнего образумить и посадить на космодром. Корабль стоит сотни миллионов глобо, как и его груз, а акционеры не любят терять прибыль. Может, диверсия. А может, они стреляли с французской и польской базы, но промахнулись. Вряд ли они надеялись на нас. Хотя, конечно, запеленговали наше движение и поняли, что мы живы. Это тоже хорошая новость.

– А те… плохие… тоже могли понять?

– Эшли, сейчас не «холодная война» и не начало века. Поверхность контролируется ООН. Даже территория изгоев и временно вышедшие из-под контроля сектора доступны для десанта с конвертопланов. Я уверен, что атаковавшие нас с тех гор в Германии… уже трупы. Или захвачены. Они были смертниками, – его спокойный ровный голос действовал успокаивающе. – Надо взять себя в руки. Вначале я думал, что наши шансы вернуться живыми процентов сорок. Теперь они возрастают до восьмидесяти. А сейчас мне надо заняться системой обогрева. Нельзя дать ей отключиться. Но я справлюсь один, а ты отдыхай.

Про террориста он словно забыл. Видимо, они сделали все, что могли, и дальнейшее от них не зависело. «Теодор Рузвельт» – вернее то, что от него осталось – уже вошел в плотные слои атмосферы, охваченный желто-красным свечением. А через несколько секунд с хорошо заметной вспышкой он исчез, причем нельзя было даже понять, произошло ли это при ударе о поверхность или при взрыве в сотнях метров над ней.

Эшли последовала его совету, откинулась в кресле и постаралась принять более комфортную позу и расслабиться. Она не устала, гораздо больше ей надоели бытовые неудобства. Она чувствовала себя очень дискомфортно, волосы казались ей грязными, и не помогало даже то, что они коротко подстрижены.

Им предстояло провести здесь еще долго – в тесной кабине, в невесомости (это состояние называют микрогравитацией), где невозможно нормально помыться, а чертов туалет – запасной, поскольку основной остался в «замороженных» отсеках – расположен в укромном закутке в углу, за раздвижной ширмой. И запас еды в надоевших тюбиках у них в кабине был очень ограниченный по количеству и по составу.

Пока она отдыхала, Гарольд курсировал между своим креслом, шкафчиком с инструментами и большой дырой, которую он проделал в одной из переборок. Она знало, что это покрытие из обычного пластика было декоративным. Теплоизоляцию он не тронул. В этом простенке он исчезал иногда по плечи, а иногда целиком, что-то там колдуя с корабельными техническими коммуникациями, которые даже не предназначались для ремонта силами экипажа. Во всяком случае, дрон ничем ему помочь не мог и стоял в стороне, потупив «взор». Похоже, австралояпонец его временно выключил.

Иногда ее спутник возвращался оттуда, неся как трофей нечто среднее между трубками и проводами. То и дело она отмечала боковым зрением быстрые движения его пальца-манипулятора, и каждый раз чувствовала неприятный холодок, когда эта штука разворачивалась в воздухе довольно близко от ее кресла. Похоже, он прямо тут в кабине вырезал, наплавлял, делал трехмерные слепки как 3Д-принтер, отмерял, резал и соединял воедино… Его мастерство могло бы вызвать комплекс неполноценности, но она подозревала, что во всем флоте далеко не каждый кадровый астронавт был способен на такое. Про нее и говорить нечего.

«А не угробит ли он нас?».

Но его труды дали свой результат. Видимо капитан немного оптимизировал подачу энергии. На время в кабине отключились все приборы, и стало темно. Но система регенерации воздуха работала теперь как надо. Это она поняла по тому, что вскоре прошло ощущение тяжести дыхания и сдавленности в груди, которое накатывало на нее десять минут назад. Через пару минут и свет зажегся.

– Спасательный челнок сможет достигнуть нас через несколько суток, – снова заговорил японец. – Процедура спасения астронавтов из дрейфующих кораблей на земной орбите отработана хорошо. Если продержимся, останемся живы. Я попытаюсь наладить связь. Повреждена приемная антенна, но, думаю, смогу изготовить замену. Просто до этого были более неотложные дела. Разделим обязанности. Я займусь связью, а ты нашим выживанием. Я сделал все, что касается «железа», но нужно двадцать четыре часа в сутки следить за его работой. Этим ты и займешься. Естественно, пока спишь, я тебя заменю.

Эшли кивнула. Его безапелляционный тон в другое время уже надоел бы ей, но сейчас она слушала его сосредоточенно.

– Мы ведь сделали все, что могли, Гарольд? – вдруг спросила она.

– Конечно. Разве что не пожертвовали собой. Был бы я один… я бы еще подумал. Была у меня одна идея… Но тебе я приказывать умирать не имею права. Приказывать рисковать – имею. Это мы и сделали. А гарантированно погибать – нет. За такой приказ отдают под трибунал.