В шесть тридцать по токийскому времени

К десяти часам, изучив все закоулки Хабаровска, пролетка наконец выбралась на улицу Серышева, ту самую улицу, где находилась квартира Корреспондента. Дом был с давних времен, если не с самого основания города, двенадцатым от края, а под фонарем на стене значилась цифра «23». Улица называлась Владивостокской. Видавший виды извозчик ошалело посмотрел на табличку и крякнул еще раз.

— Спасибо, братец! — весело сказал «инспектор». — Жди нас к двенадцати за углом…

Дверь открылась не сразу, лишь после второго звонка.

На пороге показался мужчина в домашней бархатной куртке, седой, или почти седой, высокий, стройный. Увидев «инспектора», он поднял удивленно брови, а может, и не удивленно, а разочарованно — дескать, пришли все-таки. Кивнул молча, приглашая гостей войти.

В передней, раздеваясь, японец заметил на вешалке командирскую шинель с тремя ромбами в петлицах. Куртку свою он повесил рядом и сделал это с подобострастием.

— Саша, — сказал хозяин «инспектору», — посиди здесь.

И еще два часа, самых важных для второго отдела генштаба

Начало разговора не было зафиксировано. Как не были зафиксированы и чувства офицера генерального штаба, оказавшегося в кабинете Большого Корреспондента. Он обвел взглядом комнату, торопливым и восхищенным взглядом. Все понравилось ему, все запало в память, и позже, в Харбине и в Токио, он смог передать впечатление с предельной точностью

Это был кабинет офицера, занимающего высокое положение в армии. Стену закрывал ковер дорогой выделки, и на нем охотничьи ружья известных марок. В центре наградная сабля с позолоченным эфесом. Ковер спускался на софу, огибал ее и краем прикасался к лохматой шкуре огромного черного медведя. Вдоль второй стены тянулись стеллажи, забитые до отказа книгами. Письменный стол, против которого сел японец, был уставлен сувенирами — миниатюрными пушками, снарядами, бронзовыми всадниками на вздыбленных и скачущих конях.

— Я возражал против этой встречи, — усаживаясь за письменный стол, сказал хозяин. — Возражал не по каким-то личным мотивам, а руководствуясь общими интересами. Положение такое, что всякая неестественность поступков работника штаба вызывает мгновенную реакцию, и, говоря прямо, трагическую реакцию. Я нахожусь под контролем, который с каждым днем усиливается. Обстановка предгрозовая, война близка, и ее ждут со дня на день. Вы понимаете, что это значит?

Офицер кивнул.

— Внимание, которое оказывает мне японское командование, трогательно, я весьма благодарен и прошу эту благодарность передать тем, кто вас направил сюда. Понимаю, что дойти до меня было нелегко, и это говорит о важности поручения, возложенного на вас.

— Да-да, — опять кивнул офицер — ему действительно нелегко было перейти кордон и добраться до Хабаровска.

— Вместе с тем, — продолжал хозяин, — считаю необходимым выразить свое удивление той настойчивости, с которой ваше командование осуществляло свою акцию вопреки моей просьбе и моему недовольству.

— О, вы поймете нашу настойчивость, когда узнаете, чем руководствовалось командование, и даже найдете основание извинить нас. Мы очень высоко ценим ваше сотрудничество и готовы сделать все необходимое для продолжения начатого дела. — Офицер развернул сверток, покоившийся на его коленях, и, как иллюзионист в цирке, стал извлекать из него всевозможные предметы.

Офицер театральным жестом, с обворожительной улыбкой доставал драгоценности. Да-да, драгоценности. Прежде всего заиграло в свете люстры золотое колье с тремя бриллиантами.

— У вас молодая жена, — отметил японец, — и нам хотелось сделать ей подарок.

Корреспондент не знал, что у него есть жена, и к тому же молодая. Никто не предупредил его на этот счет. Не успели. Биография вообще состояла из одного пункта — офицер царской армии в чине полковника. Впрочем, насчет жены что-то говорили. Ах, да! В доме он один сейчас, так как супруга поехала навестить больного отца. Значит, жена есть.

Колье через стол поплыло к хозяину.

— Это дорого стоит, — смутился хозяин. Искренне смутился: он никогда в жизни не видел таких дорогих вещей.

— Ваши услуги ценятся выше, — склонил любезно и со значением голову японец. Он был доволен произведенным впечатлением. Весьма доволен.

Вслед за колье из свертка выплыл браслет ажурной работы — причудливое сплетение тончайших золотых волос вокруг крошечного бриллиантика. Он был один-единственный и тем подчеркивал свою исключительность. Браслет повторял рисунок колье. Вслед за ним выплыли сережки с бриллиантами.

— Нет-нет! — запротестовал хозяин. — Это дорого.

— Мы надеемся на взаимность. Вы находитесь рядом с сокровищами…

Корреспондент не имел указаний отказываться от подношений. Даже наоборот, ему советовали торговаться, требовать невероятно высокой оплаты за услуги, если у японцев окажется нужда в них. Поэтому, выразив удивление, он принял подарок и, полюбовавшись им в меру, спрятал в стол.

А вот что было зафиксировано:

— Вы сказали, что обстановка предгрозовая, война близка. Очень правильные слова. Наше командование хотело бы учесть особенности этой обстановки.