В шесть тридцать по токийскому времени

Ему тоже надо было играть. Уже сейчас. По сценарию он должен вынуть из кармана пачку папирос и попытаться закурить. Причем сделать это натурально, чтобы поверили в естественность совершаемого. Дома он, некурящий, долго репетировал и вроде бы достиг этой естественности. Особенно хорошо получалось постукивание мундштуком по крышке коробки. Артистично просто. С постукивания и начал Поярков; извлечение из кармана папирос нельзя считать игрой и тем более прологом представления, тут без репетиции все выходит как в жизни. Первую папиросу он сломал — по программе. Швырнул ее с раздражением в сторону, вынул вторую. Очередь дошла до зажигалки. Она почему-то долго не вспыхивала. Вот это уже не входило в сценарий. Кремень, что ли, отсырел или бензин испарился. Или слишком напористо Сунгариец крутил колесико? Наконец он закурил и, старательно дымя, направился к мосту, ведущему на Ван-Юан-лу. Маршрут соответствовал программе. Пояркову надо было пройти мимо зимней таможни и затем к отелю, где его ждал номер.

Японцы двинулись наперерез. Такой ход не предусматривался «расписанием». Японцы в «открытом виде» вообще не предусматривались. Неужели это случайные прохожие? Пояркову опять пришло в голову: не поздороваться ли с важным господином, обстоятельства такие, что поклон напрашивается как бы сам собой, — знакомы ведь. И снова не поздоровался. Разъездной агент Дальгосторга не знает шефа японской секретной службы и по логике не должен знать. У моста они разминулись. Поярков прошел вперед, через мост, по направлению к таможне, японцы свернули влево.

Весь день шел дождь. Мелкий, как пыль, и ужасно холодный. Город словно бы утонул в сырой мгле.

Выходить на улицу не хотелось, да и не было надобности в этом. Если уготованы ему неожиданности, рассуждал Поярков, то они найдут его и в номере. Для секретной службы стены и двери — не препятствие. Время от времени он поглядывал на обитую черным дерматином дверь, ожидая, что она вот-вот распахнется и впустит «неожиданность», которая, само собой разумеется, будет иметь человеческий облик. Неожиданность, увы, оказалась более изобретательной, чем считал самоуверенный Поярков. Дверь не открылась до пяти часов, а ровно в пять консьержка без стука, не прикасаясь к двери, позвала господина Пояркова к телефону.

Он поднялся с дивана, на котором лежа просматривал местные газеты, и пошел в вестибюль.

— Мистер Поярков? — услышал он в трубке.

— Да, Поярков.

— Вам заказан столик в международном ресторане на восемь часов вечера.

Это был мужской голос. Человек говорил по-русски, без акцента и очень любезно.

Пояркова подмывало спросить, кто заказал столик, но любопытство в данном случае могло нарушить чьи-то планы, возможно планы того же важного господина, оказавшегося в Сахаляне.

— Я не уверен, что буду свободен в восемь часов вечера…

— Столик подождет вас до закрытия ресторана.

Событие несколько развлекло Пояркова, и он уже без тревоги и душевной настороженности, которая обычно мучает перед важным шагом, стал ждать назначенных шести тридцати по токийскому времени. Вернувшись в номер, он разрешил себе полежать еще на диване с полчаса, потом не торопясь оделся и ровно в шесть покинул гостиницу.

По странному совпадению и встреча и ужин были назначены в одном и том же месте, в международном отеле: ужин — на первом этаже, встреча — на втором. Возможно, это не было совпадением.

В вестибюле, снимая пальто и передавая его слуге при гардеробе, Поярков на всякий случай глянул через стеклянную дверь в зал ресторана: не окажется ли там человек, заказавший для него столик на восемь вечера? Знакомый, возможно, человек. Зал был пустым или почти пустым, и ни один из ужинавших не показался Пояркову знакомым.

Встреча назначалась в сорок второй комнате. Поярков поднялся на второй этаж, подошел к двери с номером сорок два и постучал. Было как раз шесть тридцать…

За дверью раздалось тихое и спокойное:

— Войдите!

Голос не Комуцубары. У того густой высокий баритон с приятным рокотом на низких нотах. А это что-то мягкое, даже женственное. Кто же?

Поярков распахнул дверь.

Важный господин! Заказчик с Цицикарской улицы. Тот самый полноватый мужчина с маленькими подслеповатыми глазками и любезной улыбкой на тонких синих губах.

— Мистер Поярков! — протянул руки важный господин, однако не поднялся с кресла, в котором уютно покоилось его небольшое, но тяжеловатое тело.

— Сунгариец! — поправил важного господина Поярков.

— Ах, да… Вы теперь Сунгариец… Все меняется, как меняемся и мы сами…

Это было условное, и они поняли друг друга. Поярков закрыл дверь, по-хозяйски защелкнув задвижку замка и проверив, надежен ли он.

— Да, все меняется, — повторил несколько озадаченный смелостью гостя важный господин. — Вас трудно узнать…

«То-то, — с усмешкой отметил про себя Поярков. — С вами церемониться особенно нечего… Следует иногда даже щелкнуть по носу».

— А я вас узнал сразу там, на пристани…

— На это мы и рассчитывали, — кивнул важный господин. — У вас хорошая память.