В шесть вечера в Астории

— Ну, я и сам тут пока еще не выше травы, но возможно, мне удастся уговорить доцента, заместителя Мерварта: он сочувствует студиозусам, попавшим в переделку. Да и мои коллеги по теме тоже, пожалуй, помогут. Место не на виду, я бы сказал подпольное, причем буквально: виварий помещается у нас в подвале. У тебя в подчинении даже помощница будет, она клетки чистит. Наши опыты, как правило, не служат здоровью морских свинок, кроликов и целого полка мышей; твое дело — пополнять их редеющие ряды, распределять по лабораториям, причем главным образом на бумаге. Полагаю, такой джоб[56] заберет у тебя не так уж много времени, останется и на литературу, и даже в рабочее время сможешь писать. Ни официальными, ни светскими визитами никто тебя обременять не будет — скажу прямо, для некоторых наших эстетов слишком уж наши зверюшки благоухают… Но с точки зрения твоих замыслов есть тут еще одна выгода: в подвале-то, среди клеток, творческая личность играючи представит себе обстановку тюрьмы… А потребуются от меня подробности лагерного бытия — тебе только на два этажа подняться…

Ага, теперь в душе Камилла борются два соображения: с одной стороны, заманчиво-доступный источник существования (да я по лицу его вижу, до чего он одержим желанием начать новую повесть!), с другой стороны, опасение: что скажет Павла? Она-то выходила за перспективного наследника прославленной пражской фирмы, а получит мужа, стоящего в самом низу общественной иерархии, так сказать, в подвальном этаже общества, и его костюм от портного Книже пропитается смрадом морских свинок… Но, как гласит пословица, сидишь в дерьме — не смешки на уме!

— Знаешь что, Мариан? Это ведь я, так сказать, в детство возвращаюсь… В моей комнате, если помнишь, висела на стене картинка — чуть ли не до самого окончания школы! И каждый день смотрел на меня раскрашенный большой Микки-Маус, а вокруг целая стая мышек. И вот теперь они снова будут у меня на глазах, только уже в натуре… Так что, если я подойду в кадровом отношении, берусь за этот мышиный джоб!

Резкий свист пара из предохранительного клапана заглушил их слова, Мишь зажала уши руками. Глазами дала знать Пирку — отойдем же от этого свистящего чудовища! Пирк покачал головой в полотняной форменной каскетке:

— Я и так нарушил инструкции, не имею права ни на шаг отойти от машины, не то что растабарывать с обыкновенной, хоть и прелестной пассажиркой.

— Я не обыкновенная пассажирка, раз поеду без билета в служебном вагоне… А тебе за это не влетит?

— Не с каждым решился бы я на подобный эксперимент, но сегодня начальником поезда наш «дед», пенсионер, — уж он-то пожалеет бедную студенточку. «Дед» каждую неделю является в управление дороги — не заболел ли кто, может, заменить надо… Ему без поездов жить — все равно что без солнца. Послоняйся тут поблизости, а как «дед» в трубочку затрубит, ныряй мышкой в служебный вагон, на то ты и Мишь! Заметано?

Стрелка вокзальных часов перескочила на одну минуту, Пирк вдруг стал пристально вглядываться в толпу пасса жиров на перроне, туда же посмотрела и Мишь.

— Вот это совпадение! — Она недоверчиво оглянулась на товарища. — Разве Роберт Давид знал, что ты сегодня повезешь меня в Клатовы?

— Мы с ним позавчера виделись…

К паровозу приближалась знакомая мужская шляпа с загнутыми полями; плащишко надо бы немного укоротить, Крчма еще не так стар, чтоб пренебрегать модой. Впрочем, за модой следят в основном мужчины, лишенные индивидуальности.

— А я еще не видел тебя в форме железнодорожника! — Крчма щелкнул по замасленной куртке Пирка.

Хорошо, что Роберт Давид никогда не притворяется, а то мог бы ведь изобразить удивление: ах, какой сюрприз…

— К людям, отвечающим за безопасность пассажиров, — к водителям автобусов, к пилотам, шкиперам — я испытываю почтение профана; но больше всего преклоняюсь перед машинистами паровозов, быть может потому, что прокатиться на паровозе всегда было моей мечтой…

— Так я когда-нибудь помогу вам ее осуществить, пан профессор! — заулыбался Пирк.

— Твердо рассчитываю, а то, думаешь, с чего бы стал я уговаривать тебя выбрать эту профессию? И очень хотелось мне снова, через столько времени, заглянуть в твои глубокие глаза, Мишенька. Если гора не идет к Магомету, приходится потрудиться самому пророку…

— Какая я гора — меньше кротовьего холмика, паи профессор… Особенно теперь, когда…

Мишь не договорила — ее прервал свисток проводника, призывающий пассажиров занять места.

— Не думал я, что наша встреча выйдет такой короткой, — разочарованно произнес Крчма. — К сожалению, я не мог освободиться раньше. Зато теперь у меня уйма времени.

— Так поезжайте с нами, пан профессор! — И Пирк жестом успокоил своего кочегара, проявившего нетерпение,

— Не успею билет купить.

— У Миши тоже нет билета. Устроит вас служебный вагон без особых удобств? Не так часто случается, чтобы кто-то отправлял по железной дороге кресло, а сегодня погрузили одно — прямо как по заказу для вас! А Мишь на ящике примостится.

У Крчмы загорелись глаза.

— Да, но что скажет…