В шкафу скелет и крылья

– Спасите!! – проорала Землероева. – Женщина умирает!!! – В ответ на просьбу быстро назвала данные Юлии. Почувствовала, что невозмутимая телефонная женщина не слишком-то прониклась: инфаркт? в тридцать три года? вы не слишком перенервничали? И завопила: – Она недавно мужа схоронила!! Приезжайте быстро!

– Адрес?

Адрес, адрес, какой же, черт возьми, здесь адрес?!

Номер дома вышиб перепуг.

– Подождите минуточку, я у соседей спрошу!!

А голова еще чуть-чуть соображала. Уже открыв толстенную задвижку на входной двери, Дуся резко повернулась, подбежала к кабинету, содрала с косяка бумажную полоску с печатью следователя и, подлетев к камину, засунула в него голову – внизу наступило время любимых сериалов отоларинголога. Сиречь – врача. И это есть помощь ближе, чем врачи со «скорой»! Тем более что Дусе надо не по этажам дурниной бегать, а находиться рядом с умирающей Юлей…

Как же там искусственное дыхание-то делается?!

Стукнувшись лбом о притолоку каминного зева, Дуся почти вся проникла внутрь него и заорала что есть силы:

– Ольга Марковна, Ольга Марковна, Юля умирает!!!

Дуся повопила еще секунд пятнадцать, отклика не расслышала и потому, прекратив драть глотку, помчалась обратно к двери: придется все-таки бежать вниз по лестнице до квартиры врача и свекрови.

Но в коридор уже заскакивал Стас Леонидов. Перепачканная сажей, с безумно вытаращенными глазами, Дуся напугала его до икоты:

– Что… Что случилось?!

За спиной «какого-то директора» показались супруги Рощины, удивленная, вытянутая физиономия свекрови.

– Туда! – выкрикнула ей Дуся и резво понеслась на кухню. Цапнула со стола телефонную трубку, засунула ее в руку опешившей Ядвиги и приказала: – Скажи диспетчеру адрес. – Рощина тупо переводила взгляд с трубки на Дусю. – Ну! Что застыла?! Диктуй адрес! – Евдокия удивлялась, как у нее еще губы шевелятся, казалось, их вот-вот парализует страх. – Ольга Марковна, вам к Юле, – палец сыщицы указал на тело невестки, немного спрятанное за дверью. – Кажется, сердечный приступ.

Все занялись делом. Ядвига, прикрывая ладонью мембрану, вышла в коридор, Марковна присела перед Юлей на корточки, принялась ей веки задирать, пульс прощупывать…

Евдокия, до боли закусив костяшки пальцев, ждала вердикта.

– Жива, – вставая на ноги, сказала врач. – Но еле-еле.

– Юлю надо в комнату перенести, – несмело предложил директор.

– Неси на диван в гостиную, – кивнула Марковна, почувствовав себя на передовой, на самом фланге реабилитационной медицины. – Дуся, открой там балконную дверь. Духотища же… И разойдитесь все, разойдитесь! Чего рты пооткрывали! Борис – вниз, встречать врачей! Евдокия, намочи полотенце. Ядвига, бегом ко мне, неси аптечку.

Глядя, как трезво и расторопно Ольга Марковна взяла в оборот опешившую компанию, Дуся тут же простила ей высокомерие спасителя тел человеческих. Марковна подсунула под шею Юли подушку-валик, расстегнула блузку, приняла от запыхавшейся Ядвиги стетоскоп…

Пошатываясь, Дуся побрела на кухню и остановилась на ее пороге.

Какой кошмар. На столе стоят бокалы, тарелки, лежит кусочек сыра со следами Юлиных зубов… Десять минут назад… Она ходила здесь, смеялась, собиралась «напомадиться» гетерой…

Какой кошмар…

В коридоре от входной двери раздался голос Егора Валерьевича, громкие вопросы Таты, заглушившие всхлипывания Ядвиги.

Врачи приехали так быстро, что, услышав громкие голоса в прихожей, Дуся даже не подумала, что помощь уже здесь. Совсем очнулась, только когда Ольга Марковна встала за ее спиной.

– Кардиограмму снимают, – сказала та устало. Оглядела накрытый стол, произнесла сердито: – Что вы здесь пили?

– А-а-а…

– Ничего не трогать, – внезапно приказала отоларинголог. – Я подозреваю отравление. Вызывай своих этих… – Марковна поморщилась. – Милицию, говорю, вызывай. И никого сюда не пускай.

Спустившись на корточки, опираясь спиной о дверной косяк и перегораживая доступ, Дуся почувствовала себя сторожевой собакой, прошляпившей воров и оставленной приглядывать как будто в наказание. Сиди теперь тут, бестолочь неумелая, охраняй объедки. Другого тебе в жизни не доверят.

На этот раз Олег не кричал. Не обвинял. И не устраивал разбор полетов.

Он приехал к Евдокии домой только к вечеру пятницы. Устало сгорбился на диване и прежде всего задал вопрос, поразивший Землероеву заботой:

– Ты как? Нормально себя чувствуешь?

Евдокия сидела напротив него в пижаме и игривом голубом халатике. Зябко подбирала ноги в смешных тапочках-зайчиках и совершенно не переживала за то, что волосы растрепаны, в глазах прибитая собачья грусть, растрескавшиеся, искусанные губы без помады, а в комнате бардак – как приехала Дуся ночью с четверга на пятницу, как побросала одежду куда попало, так и не собрала. Хорошо, что хоть белье осталось в ванной. Навряд ли б теперь вспомнила прибрать перед мужчиной бюстгальтер.

На вопрос Дуся только пожала плечами. Паршин помолчал немного, вздохнул:

– Выпить – есть? Я сегодня у тебя останусь.