В Школе Магии Зарежья

— Ладмир, в сторону! Щас я его подпалю! — взрычала я, на моей палочке уже трепыхалось пойманной лягушкой готовое заклинание. Вампир, кинув на меня быстрый оценивающий взгляд, откатился от Мазвия, я спустила магическое плетение, и балахон Мазвия вспыхнул пламенем на животе и на боку. Тот завопил, но ориентации в пространстве не потерял и, когда я уже собралась его как следует оглушить, ринулся в мою сторону, толкнул руку и заклинание сорвалось куда-то вбок, отбив голову еще одной горгулье. Подвывающий Мазвий, пользуясь моей секундной заминкой, принялся, катаясь по полу, сдергивать с себя балахон, под которым мелькали черные штаны и нехитрая рубаха. Полыхающая тряпка полетела в угол. К этому моменту мы с Ладмиром уже были на ногах. Снова вампир устремился к противнику, а я обернулась, было, к алтарям, да так и замерла, забыв и про палочку Мазвия, и про Акимарха с эльфом. Кридой больше не был остекленевшим. Более того, он, буравя меня взглядом, целеустремленно норовил куда-то сходить и, ломясь широкой, с паузковую корму, грудью, как цепной пес при виде мазурика, усиленно рвал удерживающие его на месте цепи ошейника. Две из трех уже демонстративно валялись на полу. Пара колечек, оставшихся от уз на ошейнике, чуть позвякивала. А я поняла, кто на самом деле рычал все это время.

— А... к... Ладмир, — прошелестела я, не в силах отвести глаз от назревающей опасности. Сзади, определяя по возне, Ладмир скручивал Мазвия, судя по всему, уже смирившегося с очередным своим поражением.

— Что? — отозвался было он, а я поняла — поздно, и попятилась назад. Поздно что-либо объяснять.

Как в страшном сне, который позволяет увидеть все в мельчайших подробностях, я глядела, как медленно лопается и раскрывается полукругом одно из колец последней преграды, выпуская на свободу мой кошмар. Это нечестно! — взвилось в голове по-Тамаркиному возмущение, когда ее однажды голем гонял.

— Бежим!!! — взвыла я. Ладмир поднял голову, сначала замер, потом, видимо, вспомнив об отсутствии столь необходимого амулета из голубого металла, побелел и без того алебастровым лицом, чертыхнулся и, перехватив мою руку, бросился обратно в коридор, откуда мы появились. Растерянный резкими переменами Мазвий остался лежать на полу, глядя нам вслед. Но когда мы уже были в коридоре, до нас слабеньким отголоском донесся его медленный победный смех. У него-то, наверное, нужный амулет некстати имелся.

— Бойся, дура! — «деликатно» напутствовал меня Ладмир. — Сейчас это наш единственный шанс.

Легко сказать — бойся. Будто я ныне релаксирую и нежусь!

— Как? — чуть не плача, поинтересовалась я. Дыхание сбивалось, я бежала на пределе возможностей.

— Обернись назад, — сухо бросил вампир, все так же смотря вперед. Я обернулась. Нагонявший кридой уже практически кусал нас за пятки. В животе что-то провалилось, волосы встали дыбом, ноги понесли.

Ладмир удовлетворенно крякнул. Вблизи покинутой нами пещеры этаж был неплохо освещен, но повороты мелькали один за другим, мы мчались, не разбирая дороги, и вскоре оказались во власти всецело темных коридоров. Времени, чтобы отвлечься на создание колдовского огня, не было. Без Ладмира я бы давно поломала нос об какую-нибудь стену, впрочем, закусивший мной после этого кридой вряд ли стал бы предъявлять претензии к подпорченности внешности.

Спустя неопределенное время, когда душа давно обреталась в пятках, а сердце стучало где-то в голове, я с запоздалым удивлением отметила, что стены тоннеля стали светиться квелым бледно-зеленым светом, и сам коридор теперь был не грубо вытесанным в сплошном массиве, а выложен большими аккуратными мутно-белыми кирпичами. Задумываться над переменами было некогда, кридой трудолюбиво когтил пол где-то за нами.

Мы на полной скорости влетели в большой зал. Он был раза в два меньше пещеры, где Мазвий создавал свой артефакт, но тоже имел ровный круглый свод. Потолок и пол были отделан теми же неярко просвечивающими зеленоватыми прямоугольниками камней, что и коридор. В самом центре этой загадочной дымчатой зелени островом стояла огромная кособокая махина, похожая на перевернутое квадратное корыто, из привычного уже темно-бежевого камня.

Воздух в легких закончился, в животе включилась невероятная легкость, и я, совершая невозможное, дикой белкой вознеслась по выросшей передо мной двухсаженной отвесной стене. Торопливо поджала ножки, сзади страшно клацнуло, меня потянуло вниз. Я в отчаянье цеплялась руками за верхнюю грань, как передумавший самоубийца по краю крыши, и норовила подтянуться. Ладмир, оказавшийся на вершине раньше, ухватил меня за руки и верх корсета, точно вышибала дебошира в кабаке, и одним движением втянул наверх. Раздался оглушительный треск, что-то скользнуло по ногам, я без сил повалилась на камень.