В шкуре бандита

Я сижу в машине рядом с Мехди. Улицы и воспоминания, как фильм, проплывают перед моими глазами. Я говорю Мехди, что хочу вернуться домой, и катись все к чертовой матери. О’кей. Приятели нашего приятеля наверняка нас ищут. Мне хочется вернуться домой и вытряхнуть все из своей сумки. Написать рассказ об этом трагическом приключении… и отнести его в полицию.

Это самоубийство, я рискую провести остаток дней за решеткой. Но я могу отправить им все это по почте. Потом мне нужно будет исчезнуть. Я ничего не скажу Мехди. Потому что, если я скажу ему это сейчас, он меня наверняка прикончит. Мы договорились разделить бабло пополам. Он хочет уехать в Испанию. Не знаю, как он собирается это сделать без паспорта. По-моему, у него эйфория, навеянная мечтами о хорошей жизни.

Кажется, он легко забыл о трупах и потерянных друзьях. Он снова стал тем самым старым добрым Мехди Фальзаром. Дорогим Фальзаром! Надеюсь, Мехди, жизнь никогда не заставит тебя наложить в штаны! А может, оно и к лучшему, что он так беззаботен сейчас: как говорится, поживем — увидим. А пока мы поровну делим бабки. Конечно, после всех этих кровавых смертей нам досталось намного больше. Я прошу его высадить меня у дома. Решено: я только захвачу пару вещичек — и быстро смываюсь, снимаю комнату в отеле недели на три. Со временем все успокоится. А потом посмотрим. Со всеми этими бабками я могу ждать еще долго.

Мехди кивает головой. Я буду скучать по этому мерзавцу. Он был самым большим ребенком из всех нас. Я смотрю на него: он нервничает и в то же время радуется тому, что скоро отсюда смоется. Я думаю, где же он все-таки осядет. Я предлагаю ему подняться ко мне и выкурить последнюю сигаретку, но чувствую, что его, как обычно, петух в задницу клюнул — на месте он усидеть не может, ему нужно бежать.

Давай, Мехди! Устраивай свою жизнь! Продолжай жестикулировать, как ты обычно это делаешь, но старайся не привлекать внимания. Этот парень не умеет оставаться в тени. Он всегда носит экстравагантные гавайские рубашки ярких цветов. Он всегда со всеми разговаривает. Я боюсь за него. А у него такой вид, будто он ничего не боится. Будем верить в его оптимизм. Не буду промывать ему мозги в такой час. Мехди Фальзар всегда готов к новой жизни. Он немного напряжен, но это нормально. Подъезжая к моему дому, он начинает нервничать еще больше, и он прав. Домой нам лучше не возвращаться. Но мне плевать. Мне нужно забрать кое-что. Мои записи, ручку, которая меня вдохновляет, и подарок моей покойной матери — он мне дорог. Это почти ничего не стоит, но все это дорого моему сердцу. Мне нужны вещи, которые будут напоминать мне о том, что у меня еще есть сердце.

Я понимаю, что не из кино выхожу. Мне бы хотелось, чтобы это было именно так, но… это ужасная реальность. Современная трагедия. С древних времен и по сей день ничего не меняется: бабки — это сила. А так как бабки приносят власть, мы с вами, господа земляне, все в говне. «Действуй или подохни» — это то, чему меня научил Маркус в первый час нового года. Конечно, я предпочел бы «Живи и ни о чем не думай».

Наверное, тогда я провел бы отличный вечер. Я трясу головой. Мехди сидит за рулем и невинно улыбается:

— На этом и расстанемся?

— Да, Мехди, я выйду здесь. Осторожно. Мы с тобой теперь ходим по тонкому льду.

— Я знаю, Не беспокойся. Я всегда умел выкручиваться. А ты не задерживайся здесь надолго, Карнал. Тут попахивает опасностью! Ты точно не хочешь нежиться на солнце на испанском пляже? Давай, а, Карнал? Вместе веселее.

— Нет, Мехди. Лучше каждый сам по себе. Сейчас мы с тобой добыча. А охотиться за добычей всегда сложнее, когда она разбегается в разные стороны.

— Кончай философствовать, придурок! Дай я тебя обниму.

Самый настоящий ребенок. Впрочем, мы все дети. Дети, детская жизнь которых закончилась этой ночью.

— Увидимся, Мехди! Будь осторожен!

— Ты тоже будь осторожен, братишка. Береги задницу, Карнал. Чао!

Он срывается с места и уезжает. Возможно, я видел его рожу последний раз в жизни. Ладно, мне повезло. Среди вещей, которые приготовил для нас Маркус, я нахожу свитер с капюшоном. Я надеваю его, натягиваю капюшон на голову, но сильно не усердствую, чтобы не выглядеть подозрительно, как будто меня разыскивают. Но меня, возможно, и правда уже разыскивают по всему кварталу. Что я говорю? По всему департаменту Иль-де-Франс! Да что там говорить, «Иль-де» можно убрать — по всей Франции! Меня разыскивают везде. Но если все правильно просчитать, как в шахматах, я, может быть, и выпутаюсь. Политики так же поступают. Там, на самом верху, они управляют своими пешками. Они делают невесть что, набивают карманы баблом, а потом выпутываются из всего этого, и — как с гуся вода — в тюрьму никто не попадает. Почему я так не могу? Перед тем как войти в дом, я внимательно осматриваю улицу: никого нет. Мне нравятся пустынные улицы. В такие мгновения я чувствую себя хорошо. Окружающий мир наполняет меня — он вдруг резко меняет ход всей твоей жизни. Я вдыхаю запах ночных улиц и вхожу в прохладный подъезд.