В шкуре главного злодея

– Но за игрой я слежу, – поднял Годрик руку, но глаза не открыл.

– И часто вы так собираетесь? – скинув камзол на диван, произнёс я.

– Когда как, – выставив шары, уступил мне место дядя. – Надо же отдыхать от постоянной слежки за неугомонным крестником.

– Ха, – засмеялся я, ударив по шару.

***

– Для короля естественно иметь любовницу, – говорил дядя, забивая один шар за другим, – потому-то и нет у Эдвина королевы.

– Потому-то за порядком слежу я, – отоспавшись, Годрик присоединился к игре.

– Значит, всё дело в наследниках? – сидя на диване и понимая безвыходность моего положения в игре, протянул я.

– А ты думал, – улыбнулся дядя, в очередной раз одержав победу. – Вот только особо не обольщайся, наследником может стать лишь ребёнок Розалии… Так и быть, Годрик, разбивай!

– Благодарю.

Мда, успей ещё заделать потомство, когда совсем скоро…

– Не будь столь мрачен, – дядя разлил по стаканам бурбон, привезённый откуда-то с островов. – Сегодня особенный день, ну а завтра…

В комнату вошёл слуга:

– Господа, его величество собирает всех в тронном зале!

Объявив, слуга поспешил удалиться. Да, за проигрышной игрой с дядей и Годриком я и не заметил, как пролетело время и как я в очередной раз не смог побыть наедине с Вивьен. Суккуб всё это время лишь тихо сидела подле меня, вновь почитывая какую-то книгу.

– Ну что ж, будущий властитель Ардохелла, – дядя накинул камзол, – пора!

Я вздохнул, после чего опрокинул стакан с бурбоном. Честно, даже вспоминать не хочу долгую речь Эдвина, по окончанию которой меня торжественно представили дворянству. Не хочу как-либо вспоминать и наш с Розалией танец. Девушка молчала, сердце её колотилось с такой силой, что казалось, было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Глаза её дрожали, бегали по сторонам, казалось, паника охватывала Розу всё сильнее с каждой минутой, проведённой со мной.

– Что-то тревожит? – поинтересовался я.

– Сны, – коротко ответила она, – что-то приближается…

– Я защищу, – прошептал ей на ухо, когда мы сблизились.

Но точно ли защищу? Кто ж знает…

В толпе я видел Фера, обеспокоенно следящего за обстановкой. В ней же я заметил Ричарда и Монику, которые подобно нам с принцессой, кружились в танце. В танце кружились мужчины, ведя за собою дам. Так, одной из дам стала Валерика, которую вёл Ригард. Оба на удивление, были слишком серьёзны: Сангард оттого, что смотрела за мной и принцессой, а Ригард оттого, что не мог отвести взгляд от имперки. Один лишь Эрик напряжённо сидел возле большого камина. Казалось, что он не пьянеет, хотя раз за разом наполняет бокал. Нервы – так для себя я решил, поминая покушение на фестивале, когда парня буквально разорвало взрывной стрелой.

– Не желаете ли пригласить следующим господина Ленлосса? – улыбнулся я, смотря на принцессу.

– Уже выдохлись? – улыбнулась в ответ Роза.

– Беспокоюсь за будущего аристократа.

Вообще, по традиции Ардохелла, дама приглашает кавалера первой. А уж если высокородная дама приглашает низкородного, то значит это его скорейшее повышение в дворянской иерархии. Эдакий неформальный способ заявить о ком-то в высшем свете у ардохеллцев. Ну а раз уж всем нам скоро помирать, то почему бы не оторваться?

Освободившись от танцев с принцессой, хотел я подойти к Феру, как меня перехватил Рэймонд, запыхавшийся от всех этих пируэтов в объятиях местных дворянок.

– Дядя просил передать, – тяжело дышал брат, – с тобой хочет поговорить матушка…

– Что? – нахмурился я.

– Годрик проводит, а я пока отойду…

Ну, приплыли, только хотел отдохнуть и вот те раз. У меня и догадок нет, зачем я понадобился императрице. Нет разве что адекватных догадок…

– Реван, – дверь позади меня закрылась. – Прошу, присядь…

Императрица Люссия Эсэлаер расположилась в кабинете Эдвина. Сам же король, насколько я помню, выплясывал на балу.

– У меня есть к тебе разговор, мой мальчик, – улыбалась императрица.

– На какую тему? – насторожился я, сев в то же кресло, в котором был во время нашей с королём первой встречи.

– Чем ты готов пожертвовать во имя Спасения?

***

Интересный факт из мира музыки: у эльфов есть так называемый «прощальный» инструмент, по природе своей издающий лишь печальные мелодии. Игра на нём сплошная пытка – струны острые как бритва, да и сам инструмент скорее похож на нечто с порванными струнами. Но мелодия получается до боли прекрасной. Вот только исполняют её…

– Фер! – крикнул я, стоя на балконе с папиросой в зубах.

– Реван, – улыбнулся слегка пьяный эльф, отложив инструмент, струны которого будто бы были порваны.

Друг мой сидел этажом ниже в гордом одиночестве. Позабыв о страхе высоты, я спрыгнул прямо к нему, в полёте, правда, выронив папиросу, улетевшую куда-то вниз.

– Депрессируешь, ещё и один, – скрестив руки на груди и улыбнувшись, протянул я, будто пытаясь воззвать к совести эльфа.

– Правда? – эльф виновато почесал затылок кровоточащими пальцами.

– Что-то случилось? – я сел возле него.

– К счастью, пока нет, – улыбнулся он, отведя взгляд в сторону. – Всё слишком спокойно, отчего неспокойно мне…