В шкуре льва

— Открой окно, Патрик. В дождь кошка может захотеть вернуться. Это партизаны. Политические активисты. Борцы за свободу в Болгарии и Турции. Их жестоко преследовали, и некоторые из них приехали сюда. У них очень развито чувство справедливости.

Она улыбнулась.

— С ними очень трудно жить.

— Наверно, у меня пассивное отношение к справедливости.

— Я заметила. Тебя легко укротить, Патрик, как воду. Это опасно.

— Не думаю. Я не верю в язык политики, но стану защищать своих друзей. За это я отвечаю.

Она уселась на постели, глядя на него. На коленях у нее мурлыкала кошка, которую она вытирала полотенцем.

— Этого мало, Патрик. Вокруг нас бушует гроза.

— Это цитата из твоих брошюр?

— Нет, это метафора. Путь к сердцу людей лежит через метафору. Так я пробилась к твоему сердцу во время спектакля.

— Ты затронула во мне чувство сострадания.

— Сострадание слишком много прощает. Ты способен простить худшего из людей. Ты простишь его, и все останется как прежде.

— Можно его научить, объяснить ему…

— Зачем оставлять власть в его руках?

Патрик промолчал. Он отвернулся от нее к открытому окну и дождю.

— Ты веришь в одиночество, Патрик. В уход от общества. Ты можешь быть романтичным, потому что независим.

— Да, у меня десять баксов на счете.

— Я говорю не о деньгах. Я знаю, работать в туннеле ужасно. Но у тебя есть выбор, а что делать тем, у кого его нет?

— Например?

— Например, этой девочке. И трем четвертям населения Северной Америки. Они не могут позволить себе твой выбор, твою пассивность.

— Они могут добиться успеха. Посмотри на…

— Брось, Патрик… конечно, некоторым это удается. И они становятся такими же, как те, кого они стремятся обойти. Как Эмброуз. Посмотри, во что он превратился, перед тем как исчезнуть. Он стал хищником. Он никого к себе не подпускал, даже Клару. Ты мне всегда нравился, потому что ты это понимал. Ненавидел эту его черту.

— Я ненавидел его, потому что хотел иметь то, что принадлежало ему.

— Не думаю. Ты не хотел власти. Ты рожден быть младшим братом.

Она встала с постели и принялась расхаживать по комнате. Ей нужно было размахивать руками, чтобы чувствовать себя сильной.

— Сейчас нам нет дела до Эмброуза. Черт с ним, с этим мерзавцем.

Но сила отца ее ребенка еще бурлила в ней. Патрик не мог сказать, насколько ее поведение наиграно. Теперь она медленно говорила: