В шкуре зверя

   ...Позднее Йонард и сам не мог понять, как могло случиться такое. Как он посмел, и, что самое интересное, для чего? Раб стоил дорого. Хороший раб стоил еще дороже. Раб, который был искусным мастером, ценился на вес золота. Но раб, вздумавший поднять голову и заглянуть в глаза хозяину, не льстиво и угодливо, как все рабы, а как равный... Такой раб не стоил ничего. Такого следовало убивать на месте, как взбесившегося пса.

   Йонард знал это.

   Но, тем не менее, прыгнул вперед, и повис на руке отца как щенок на шкуре кабана.

   Когда мальчик пришел в себя, тело ныло от побоев. С рассеченной губы текла соленая струйка и пачкала только что выпавший снег.

   Когда стемнело, Хильда вынесла теплый, подбитый мехом плащ.

   Йонард понял, что это означало: у него больше не было дома.

   Он принял подарок сестры, кивнул на прощание и быстро зашагал прочь, даже не думая оглядываться.

   Нож у него всегда был с собой, а значит, в этой холодной ночи Йонард вполне мог и выжить.

   Когда быстро наступившая южная ночь накрыла землю своим непроницаемым плащом, неся прохладу и облегчение от нестерпимого зноя, яма была уже наполнена почти на половину бродившим навозом. Йонард мог только стоять, и то над бурлящей поверхностью оставались лишь голова да плечи. Больше никто к яме не подходил и у Йонарда зародилось сомнение: а не разозлил ли он Ардашира с Патмарком до такой степени, что им уже не нужна награда от повелителя, а достаточно будет утопить его, Йонарда, в дерьме, чтобы удовлетворить свое уязвленное самолюбие. И как только он об этом подумал, в ночи послышались легкие, осторожные шаги. Внезапно на плечи варвара упала петля и чей-то, как показалось, знакомый голос тихо приказал:

   - Руки вверх!

   Йонард, не задумываясь, продел руки сквозь петлю и пропустил ее себе под мышки. Веревка тут же натянулась, и его выдернули из ямы как пробку из бутылки. Даже с меньшим шумом. Но с большей вонью. Освободившись от петли, Йонард поднял глаза на своего спасителя.

   - Ритул?! Ты!

   - "Не всяк тот враг, кто тебя обгадил, не всяк тот друг, кто тебя из дерьма вытащил, а уж если ты попал в дерьмо, то сиди и не разговаривай", - ответил Ритул известной среди особо проворных людей хорасанских базаров поговоркой. - Бери свой меч и копье, варвар, и знай - если ты действительно хочешь найти и друга, и дело, и деньги, то отправляйся-ка в трактир "Одногорбый верблюд". Не ошибешься, там на вывеске синий верблюд нарисован среди барханов, - видимо Ритул сомневался, умеет ли Йонард читать, - да, все-таки не забудь помыться. Арык неподалеку, - напутствовал Ритул Йонарда, разрезав острым ножом его путы, и, не дожидаясь его благодарности, исчез во тьме. Варвар, впрочем, и не собирался его благодарить. Сказал же Ритул: "Не всяк тот друг..." Но Йонард вынужден был признаться самому себе, что чего-то не понимает. Не понимает, но очень хочет разобраться.

Глава 3

Уронив лохматую голову на громадные руки, Йонард блаженно спал. Блюдо с остатками жаркого и огромная пивная кружка сухая, как колодец на заброшенном караванном пути, были сдвинуты на край стола.

   Маленький квадратный зал трактира с одногорбым синим верблюдом серди желтых барханов на вывеске едва освещался тусклыми масляными светильниками. Из кухни тянуло каким-то непотребством, которое здешние завсегдатаи, видимо, по врожденному недомыслию принимали за приличную еду. Толстозадые девки в грязных юбках шныряли по залу, разнося мерзкую отраву, и улыбались, не разжимая зубов. В дальнем углу, сдвинув столы, шумная компания играла в кости, видимо на одну из девок, стук костей и пьяные вопля были слышны квартала за три, но Йонарду было все равно. Прервать его сон сейчас могло бы, разве, крушение мира, да и то вряд ли. Причиной этого было не столько количество выпитого, сколько жаркие ласки одной шахджаханпурской красотки, с которой он познакомился в таверне получше. Впрочем, после позапрошлой ночи, которую он тоже провел без сна, и, с гораздо меньшим удовольствием, путь в таверну ему был заказан.