В Швеции

Чудесно здесь в разгар лета. Вдалеке ясно вырисовываются синие горы, солнечный свет заливает прозрачную, сверкающую водную гладь, где порою является фея пустыни, волшебница Средиземноморья, Фата Моргана и возводит воздушный свой замок. По озеру Сильян, говорит дальский крестьянин, плавает водяной, похожий на бегемота с камышово-зеленой гривою. Взгляни на воду, где плывут лодки с женихом и невестою и гостями, с песнями и музыкой, взгляни на окрестные лесистые склоны, где на солнце красуются окрашенные в красное деревянные дома, где позванивают козьи колокольца и, набрав силу, широко льется песня, словно ее протрубили в рог:

— Э-гей! Э-гей!

Чудесно здесь летним днем, чудесно и в зимнюю пору, даром что в сильную стужу тут замерзает ртуть. Небо тогда вдвое выше и синее; еловый лес зеленеет в белом снегу. В лесу горит костер углежогов; ловкий охотник ходит на волка и на медведя, а по ледяному зеркалу Сильяна скользят над глубокими водами сотни саней; на шубе ездока, его шапке и бороде повис иней. Взгляни на озеро при ярком свете полной луны и при красных и сине-зеленых вспышках северного сияния. Войди в здешнюю избу, когда в печке трещит огонь, а перед нею сидит кружком все семейство. Здесь до того уютно. Да вы спросите далекарлийцев! Куда бы они ни уехали и как бы хорошо им ни было, они всегда тоскуют по своему убогому жилищу: «потому как, — говорят они, — мы живем там, дома, в любви и согласии».

Здоровье, трудолюбие и ублаготворенность — богатство дальского крестьянина; сам он издревле сознает свое благородное происхождение, он сам себе господин; он на ты даже с королем.

Когда в правление Карла Юхана один из его внуков наведался в Далекарлию, к нему подошел старик-крестьянин, пожал руку и попросил: «Передай поклон и своему старому деду в Стокгольме!»

Далекарлийцы любят песни и танцы: ключевая арфа[157] и козий рог, волынка и скрипка. В груди у этого народа сердце поэта, а сердце поэта любит своего короля. Далекарлийцы долее всех терпели насилие и мучительства, которые чинили именем короля жадные, злые фогты[158]. То было в пору датского владычества[159]; датчанин в старину худо поступал в стране шведа; это попомнил шведский солдат, когда в правление Карла Десятого[160] он круто расправился с крестьянином в Дании.

Да будут благословенны те звонкие арфы и звучные голоса, что пели примирение! Да будет благословенно новое время! Давайте уже в этом мире понимать и любить друг друга! Так хорошо, что соседи и братья живут согласно и дружно. Да воссияет над обеими странами солнечный свет мира, угодный Богу!

Дальские памятные места побуждают нас обратить взор в прошлое, к тем кровавым временам, ведь звезда единой Швеции взошла в Далекарлии.

Королева Скандинавии Маргарета не была любящей матерью для своей шведской страны. Король Эрик Померанский[161], которого грядущий поэт представит пред судом наций, был к ней еще суровее; в пору засилья жестоких фогтов имя его звучало как проклятье; в «Сборнике преданий шведского народа»[162] рассказывается о «тюремном камне» на озере, где крестьянина выставляли голым на мороз, рассказывается, как его подвешивали над огнем, и он, бывало, задыхался от дыма; поделом ему, говорили палачи, раз он не мог или не пожелал платить. Когда у него падала последняя кляча, он впрягался в плуг, а жена его возила на себе сено. Датский фогт Йоссе Эриксон, безжалостный, как швейцарский Геслер[163], немилосердно притеснял честной дальский люд; горькая чаша переполнилась, и далекарлийцы отказались подчиняться Йоссе Эриксону и сказали, чтобы он остерегался показываться им на глаза. Наточили стрелы, достали стальные луки, а вождем был избран Энгельбрект Энгельбректсон[164], живший у «Медной горы» (где теперь расположен Фалун), муж во цвете лет, независимый и благородный; он служил в чужих краях и был свычен с оружием и рыцарскими обычаями. Бунт против фогта — это же бунт против короля, рассудил он и просил их поэтому потерпеть, пока он не совершит длинное путешествие в Копенгаген и не поговорит с королем, что он и сделал. Маленький коренастый далекарлиец с ясными глазами, открытым лбом и волосами до плеч вошел в залу к королю Эрику и чистым, громким голосом выложил народные жалобы. Ему были даны благие обещания — и не выполнены, и Энгельбрект во второй раз отправился к королю, но не был к нему допущен; тогда далекарлийцы поднялись под предводительством Энгельбректа, изгнали злых фогтов и разорили их усадьбы; дальский топор перерубил узы между королем Эриком и государством свеев.

Прошлое придает Далекарлии блеск и величие. Когда ты посещаешь эти края, ты слышишь дыхание прошлого.