В Швеции

В двух с половиною шведских милях[184] от Ефле[185], где большая дорога на Упсалу проходит через Дальэлвен, с высокого каменного моста, по которому переезжаешь реку, этот мощный водопад виден целиком. У моста стоит домик, где уплачивают мостовую пошлину, там путешественник может заночевать, и глядеть из своего окошка на падающие воды: глядеть на них при ясном свете луны, когда в еловой и дубовой чаще залегла тьма и действие света зримо единственно в пенящейся, летящей воде; глядеть на них, когда утреннее солнце протягивает в дрожащей водяной пыли свою радугу, подобно воздушному мосту, соединяющему берег с лесистым, скалистым островом посреди водопада.

Мы приехали сюда из Ефле и уже издалека завидели, как над темно-зелеными верхушками деревьев подымаются голубые облака мельчайшей водяной пыли. Повозка остановилась у самого моста, мы вышли, прямо перед нами низвергалась вся полноводная река.

Художник не способен дать нам на холсте правдивое, живое изображение водопада, там будет недоставать движения. Но а как высказать это словами, описать это царственное величие, дивные краски, неимоверную скорость, — это невозможно, но все же ты пробуешь, по словам собираешь очертание той картины, которую отразил наш глаз и которую даже ярчайшее воспоминание передает всего лишь неуверенными штрихами.

Перед водопадом Дальэльвен разделяется на три рукава, двое обнимают поросший лесом скалистый остров и низвергаются вдоль его гладко срезанных каменных стен; тот, что выше, самый из них обильный; третий рукав делает крюк и возвращается назад уже после того, как те, большие, соединившись, срываются вниз, он как будто желает остановить их — и тут, закручиваясь кипящими водоворотами, дает подхватить себя стремительному потоку, что мчится прочь, обдавая пеною каменные устои моста, словно бы пытаясь увлечь их с собою. Открывшийся нам пейзаж оживляло слева множество коз, которые паслись среди ореховых кустов, — рожденные здесь и привычные к глухим раскатам воды, они безбоязненно подходили к самому краю обрыва; справа, над развесистыми дубами, пролетала с криками птичья стая. Одноконные телеги, где возница правил стоя, ехали по широкой лесной дороге с «Островного завода».

Туда мы и направились, дабы распроститься с Дальэльвен в одной из самых чудесных ее окрестностей, месте, которое словно бы наяву переносит путешественника в страну, что много южнее, на природу; что много богаче, чем та, какую он ожидал здесь найти. Дорога красива, дубы тут растут кряжистые, с могучею густолистою кроною.

«Островной завод» расположен идиллически-очаровательно.

Мы прибыли туда; там кипела жизнь! Вращались мельничные колеса, перепиливались тяжелые бревна, ковалось железо на наковальне, и все — силою воды. Жилища рабочих образуют целый поселок; это длинная улица с деревянными, выкрашенными в красный цвет домами, под сенью живописных дубов и берез. Лужайка была с виду мягкою, как бархат, а в усадьбе наверху, что высится над садом будто маленький замок, в комнатах и залах имелось все, что англичанин называет comfort^{25}.

Хозяина мы не застали, но гостеприимство здесь — всегдашний домашний эльф. Нам стало уютно и хорошо. На столе появились дымящиеся и ароматные рыба и дичь, как в прекрасных, волшебных замках. Сам по себе сад тоже был волшебством; сюда пересадили три бука, и они хорошо прижились. В аллее из диких каштанов сильный северный ветер причудливо скруглил кроны, они выглядели так, точно побывали под ножницами садовника. В теплице висели золотисто-желтые апельсины; у великолепных южных цветов окна сегодня были полуотворены, чтобы искусственное тепло соприкоснулось со свежим солнечным воздухом северного лета.

Тот рукав Дальэльвен, что огибает сад, усеян островками, где во всей своей северной красе растут чудесные плакучие березы и сосны. Там есть маленькие островки с тихими, зелеными рощами, есть маленькие островки с густою травой, высокими папоротниками, пестреющие колокольчиками и калужницей; ярче красок нет ни на одном турецком ковре; поток, омывающий их, то быстротечен, глубок и прозрачен, то похож на широкую реку с шелковисто-зелеными камышами, кувшинками и коричневоперыми тростниками; то это ручей с каменистым ложем, и вот он уже разливается в большую, спокойную мельничную запруду.

Такой пейзаж в разгар лета как нельзя более подходит для игр водяного и плясок лесных дев. Здесь при полной луне, верно, сказывает сказки дриада, водяной берет в руки золотую арфу, и верует, что можно познать блаженство, по крайней мере, в одну из таких ночей.

По другую сторону «Островного завода» шумит главный поток, полноводная Дальэльвен. Слышишь ее однозвучные гулы? Они доносятся сюда не с водопада Эльфкарлебю, это совсем рядом, это Лоский водопад, где лежит Ясеневый остров; река пенится, захлестывая выпрыгивающих лососей.