В синем городе

На другой день они съездили на могилу отца, где Наташа положила к памятнику несколько гвоздик. Несколько пунцовых цветов осталось у нее в руках, и брат молча, ни о чем не спрашивая, проводил ее к печальному холмику, занесенному снегом, без оградки, с одним лишь скромным крестом и потемневшей фотографией, с которой улыбался совсем юный еще ее Алешка. Наташа долго смотрела на любимые, размытые ветрами и дождями черты. Она не плакала. Слез не было. Опустившись на колени, Наташа положила на могилу гвоздики, которые заполыхали ярко, словно костер на нетронутом ослепительно-белом снегу.

Несколько следующих дней она провела как во сне. Вместе с братом и его семьей она съездила на высокогорный каток, покаталась по городу, побывала в гостях у двоюродной сестры, посидела в кафе с подругой детства. Все эти события как-то проходили мимо, не оставляя следа в ее опустошенном сердце. И однажды утром Наташа поняла, что рано или поздно ей надо возвращаться. Она попросила брата в тот же день свозить ее за билетом, а на недоуменные вопросы коротко ответила: «Пора домой!» И тяжело вздохнула.

Сначала она хотела лететь самолетом, а потом передумала. Торопиться было некуда, а в дороге она надеялась за трое суток хоть немного прийти в себя и привести мысли в порядок. Чтобы оттянуть какое-то жизненно важное решение, которое ей надо было принимать, и контуры которого были так неясно обозначены.

Поезд был подан к перрону за полчаса до отправления. Прощание было коротким и трогательным. За несколько дней, проведенных в доме брата, она отогрелась душой, мальчики привязались к ней и называли ее наша Наташа. Алена горько сетовала на то, что Наташа мало погостила. Они долго стояли, обнявшись, с братом. Он обещал ей приехать с семьей на следующее лето. Прощаясь, Наташа достала из сумочки подписанный конверт, в который вечером накануне отъезда она вложила стодолларовую купюру. Сергей взял конверт из ее рук и прочитал: «Соколову Алексею Алексеевичу».

– Передашь? – спросила она тихо.

– Добро! – ответил брат, как в детстве понимая сестру с одного взгляда.

Наконец сигнальный свисток объявил отправление, и поезд, медленно набирая ход, замелькал освещенными окнами, постепенно растворяясь в синеве вечернего города.

Сергей еще раз помахал удаляющемуся поезду, затем достал из кармана мобильный телефон, набрал номер:

– Алло… Отправил. Посадил… Встречай. Поезд 138, вагон 12. Прибывает шестнадцатого в 10.05 местного. Что? Все нормально. Конечно, с цветами! Только с цветами! Непременно! Давай. Пока.

И улыбнулся, обняв подошедшую с сыновьями жену: «Все будет хорошо, Аленушка, все будет хорошо!»

Наташа долго вглядывалась в темное окно. Ночной город с его сверкающими огнями давно остался позади. За окном в черном небе время от времени появлялся тоненький серпик месяца, который медленно плыл за вагоном, сопровождая поезд. Где-то далеко мелькали последние сиротливые огоньки и снова пропадали во тьме. Соседи по купе ужинали, пили чай, о чем-то разговаривали, укладывались спать. Наташа тоже постелила, но уснуть не могла. Она возвращалась домой в полной уверенности, что там ее никто не ждет. Душевная пустота с большей силой овладела ее сердцем. Нет, она не жалела о поездке, но то, чего она искала и к чему стремилась, оказалось лишь тенью, миражом, жалкими обломками прошлого. Ничего того, что когда-то она оставила здесь, в этом странном и чужом теперешнем городе, она не нашла, как и самого того города, оставшегося лишь светлым воспоминанием. И она снова одна, растерявшаяся и еще более одинокая. Прошлого нет, будущего тоже. Как жить дальше? Что делать? Куда стремиться, на что надеяться?…

Двое суток пути тянулись долго. Унылый пейзаж за окном, бескрайняя заснеженная степь, заброшенные аулы, развалины домов, горластые торговки на полустанках, побирушки, бедно одетые дети, предлагающие кумыс и печеное тесто – баурсаки, и снова степь… В купе несколько раз сменялись пассажиры. Наконец на третьи сутки пути, когда уже проехали границу, Наташа осталась одна. Семья, которая почти сутки ехала с ней, вышла на одной из станций. Вагон был полупустой. Предновогодней суеты еще не было. «Затишье перед бурей», – пояснил ленивый проводник – молодой азиат, разносивший чай.

Под вечер на одной из больших железнодорожных станций двери купе отворились, и на пороге появилась высокая стройная женщина в дорогом элегантном пальто, с блестящими, гладко зачесанными рыжими волосами и красивыми светло- зелеными глазами. Она приветливо поздоровалась с Наташей и, извинившись за беспокойство, стала раскладывать вещи по местам.

– Я вас не разбудила? – спросила она вежливо.

– Нет. Я не спала, – ответила Наташа.