В Синг-Синге все спокойно

Это стало настоящим кошмаром в равной мере как для сторонников, так и для противников коммунизма. Видеть одного из создателей атмосферы террора и ужасающего культа живого бога, спокойно докладывающего съезду о тех, кто был жертвами этого террора и приверженцами культа; слушать признания о том, что происходило за сценой, о фальсифицированных признаниях, пытках, узаконенных убийствах, о не только физическом и духовном истреблении преданных товарищей и близких друзей, но и уничтожении самих их имен; видеть как докладчик ожидает отпущения грехов и прощения и даже сохранения абсолютной власти за то, что он наконец-то раскрыл некоторые из преступных тайн, соучастником которых был сам; наблюдать широкую самодовольную улыбку, которая лишала пугающие признания малейшей степени раскаяния; слышать только о "его" вине и ни звука о "своей" и "нашей"; чувствовать, что этой жалкой кучкой людей, теперь разоблачающей козни друг друга, было совершено гораздо больше чудовищных преступлений против беззащитного народа; думать о том, что люди способны так поступать друг с другом, терпеть, одобрять и даже приветствовать такие действия; способны наделять себя абсолютной властью над верой и поступками, над поведением и моралью, над жизнью, смертью и добрым именем умерших, над промышленностью и сельским хозяйством, над политикой и общением, над искусством и культурой; а потом слышать, что система, способная породить такие ужасные вещи, по-прежнему остается лучшей в мире и что оставшиеся в живых члены этой кучки по-прежнему непогрешимы в своей коллективной мудрости и безграничной коллективной власти... Кто мог бы читать текст этого доклада без ужаса и отвращения?"

Выход на Москву.

В 1956 году федеральное законодательство сделало дальнейшее преследование коммунистов по закону Смита невозможным и позволило им выйти из подполья. В результате в 1957 году партия официально созвала свой национальный съезд, на котором, кстати, были серьезные разногласия по поводу речи Хрущева и советского вторжения в Венгрию. Моррис сделал ставку на основную фракцию - Денниса и не ошибся: тот назначил Морриса своим заместителем и поручил ему взаимодействие с Советами, Китаем и всеми прочими иностранными компартиями. В конце концов Советы восстановили прямые контакты и в конце 1958 года пригласили Морриса в Москву. Там в числе прочих состоялись многочисленные встречи и беседы с Сусловым и Пономаревым, которые приобрели уже немалый вес в новом партийном руководстве. Из Советского Союза Моррис отправился в Пекин, чтобы восстановить отношения американской компартии с китайцами. Мао Цзедун принимал его с глазу на глаз, если не считать симпатичной молодой женщины - переводчика. Беседа длилась около пяти часов. Мао заявил, что Хрущев своим осуждением Сталина в 1956 году и последующей политикой предал революцию, и выразил свое презрение в таких леденящих душу выражениях, что это изумило Морриса. Другие китайские лидеры, с которыми он беседовал, были менее резки в своих выражениях, но их высказывания убедили его в том, что китайская враждебность по отношению к Советам вполне реальна и имеет глубокие корни4.

Ван Цичянь, член секретариата китайской компартии, отвел его в сторону и предложил передать американской компартии деньги при единственном условии, что это обстоятельство не будет сообщено Советам. Ясно было, что китайцы намерены бороться с Советами за влияние в международном коммунистическом движении.

21 июля 1958 года Моррис вернулся в Соединенные Штаты с первым твердым и надежным свидетельством того, что разрыв между Китаем и Советским Союзом усиливается. Раскол между Советами и Китаем ещё долго оставался для Советов проблемой и стал предметом многих докладов Морриса. В конечном счете это позволило изменить позицию и развеять предубеждения политического руководства США; достаточно долго не декларируя это, президенты и госдеп практически действовали, исходя из этой реальности - и как знать, быть может именно это помогло не надорваться в гонке вооружений и приблизиться к существенным геополитическим переменам конца века.

Летом 1959 года врачи обнаружили у Сонни, тогда уже законной жены Морриса, неоперабельный рак, ей оставалось жить меньше шести месяцев. В последние дни жизни Моррис хотел порадовать её поездкой за границу, и китайцы его поддержали, предложив привезти её на празднование десятой годовщины прихода коммунистов к власти. 23 сентября 1959 года Моррис и Сонни вылетели в Москву; там Хрущев включил их в состав делегации, вылетавшей в Пекин.

Китайцы постарались отсечь американцев от советской делегации, разместив их в роскошных апартаментах отдельно от советских людей; они окружили Сонни командой медиков во главе с говорившим по-английски врачом и предложили им остаться в качестве официальных гостей на пару недель после окончания церемоний. Морриса лишили возможности отказаться, добавив, что с ним хотят поговорить как Мао, так и Чжоу Эньлай.