В синих квадратах моря

На почте Петр подошел к маленькому окошечку. Девушка в сиреневой блузке с улыбкой спросила, что ему надо.

— Ленинград. Срочный, молнию, словом, как можно скорее, я очень прошу вас.

Девушка успокоила его: ну что ж, если очень срочный, она постарается.

— Ждите, — сказала она, оформив заказ.

Петр сел на стул. Напротив сидела полная женщина в очках. Где-то он видел ее? Женщина тоже внимательно смотрела на Петра.

— Я вас уже видела, — неожиданно сказала женщина.

— Меня?

— Вас. У причала. Помните, месяца два назад вы стояли с Голубевым, а мы с Олегом подходили на катере? Олег — это мой муж, Курепов, капитан 3 ранга, флаг-связист. Уехал в командировку. Месяц прошел, а я так соскучилась! И дочка тоскует без папки.

«И все-таки вам легче», — подумал Петр. Он заставил себя улыбнуться. Курепов беседовал с ним на крейсере после того злополучного случая, когда Крылов прохлопал радиограмму. Не шумел, как Голубев, а толком во всем разобрался, пожурил Грачева. «Опыта у вас еще нет — вот где причина. Так что мотайте на ус!»

— Курепова, вторая кабина! — крикнула девушка. И высунулась из окошечка. — Товарищ лейтенант, сразу же после этой дамы соединят вас.

— Спасибо, большое спасибо!

И вот трубка в руке Грачева. Слышимость — превосходная. Как будто это не почтовое отделение на далекой северной земле, а автомат на Невском.

— Вам кого, товарищ? — переспросила мать Лены.

— Это я, Петр, муж вашей дочери.

— Что? Ошибаетесь, милый человек. Муж моей дочери Андрей. Да, да, она все написала вам. Вам тяжко? Ну, ну… Надо было ценить ее, дорогой мой. А теперь плавайте себе на здоровье. Живите с романтикой…

— Позовите Лену, — перебил Петр.

— У нее урок музыки. Фу, пристали. Я же сказала, она вам не жена!

— Я пока не дал ей развод! — крикнул Петр.

— Это формальности. Дадите, милый человек, никуда не денетесь. И не звоните больше, — и бросила трубку.

— Алло! Алло!

Петр до крови закусил губы. Надежда на то, что поездка все уладит, лопнула. Вот ты какая, Ленка. Ни совести, ни чести. И этот Андрей… Подлец!

Не разбирая дороги, он шел на корабль, а в ушах все еще звучало: «Она вам не жена…»

На краю обрыва сопки Петр остановился. Куда идти, что делать? Ночь. В студеном небе мигают звезды. Петру от их света холодно. Внизу, у причала, глухо ворочалось море. «Бодрый» зыбко качался на волне. Где там Серебряков? Ах да, он после ужина сошел на берег. Петру тоже не хотелось идти на корабль. На душе боль и тоска. Ему казалось, что сейчас он чем-то сродни вот тому серому камню, что торчит из темной воды. Лучи электрического фонаря дробят его, и он отливает бронзой. Потом взгляд его скользнул по бухте, остановился у островка.

Долго и неподвижно стоял он в раздумье. Уже и склянки пробили на кораблях полночь, и ветер стих, будто тоже прилег отдохнуть, а Петр стоял. Впервые ему не хотелось идти на корабль.

«Она вам не жена», — настырно преследовал его въедливый голос.

Петр напряженно вглядывался в море, словно в нем было его спасение. «Море… — Он горько усмехнулся. — Что скажешь теперь, море? Молчишь? Ну, молчи, молчи. Это хорошо, что ты молчишь. Дай мне подумать… Ты всегда орешь. Только и слышен твой голос. Скажи, чем ты меня заворожило, море? Студеное ты, буйное, иной раз как с цепи сорвешься, а чего? Я и так битый… Не надо меня бить. И жена вот побила…» Грачев усмехнулся — и чего это он с морем разговорился? Ему все равно, кто ты — сын героя, красивый или урод. Ему все равно. Морю подай дюжих парней, чтоб глаза у них не мокли от слез. «Плавайте себе на здоровье, живите с романтикой…» А разве Петр не романтик? Мать Лены знает, что на Север он сам попросился. Знает, а бросает упреки… Да, да, море… Скажи, что теперь делать мне? Воркуешь волнами у каменных глыб. А ты скажи!..

У берега прошел пароход. Звонкий гудок распорол тишину. И это прервало раздумья Петра. Что делать? И вдруг ему пришла в голову мысль — сходить к Серебрякову домой. И уже не раздумывая, он зашагал по сопкам.

Дверь открыла Ира.

— Петя? — удивленно воскликнула она и тут же улыбнулась: — Заходите, пожалуйста.

Петр отказался:

— Я спешу… Отец дома?

Не успела Ира ответить ему, как показался Серебряков. Он был в сером свитере, без фуражки. Сказав дочери «Иди в комнату, я сейчас», он остался с Грачевым:

— Ну, что там?

Петр глухо выдавил:

— Не надо ехать… Она… — он сделал паузу, — она с другим…

Серебряков взял его за руку:

— Пойдем, потолкуем…

2

Утром Серебряков собирался на корабль. Ира за столом что-то писала. Была она грустна и даже не сказала ему «Доброе утро». Отец подошел к ней, ласково тронул за плечо:

— Ты собиралась к сестре? Можешь ехать, сейчас Вера в отпуске, свободна от лекций.

Он ожидал, что Ира улыбнется ему и скажет спасибо за то, что наконец-то он отпускает ее одну, без материт. Но она тихо ответила:

— Я подумаю, папа.

Серебряков надел фуражку.

Ира неожиданно спросила о Грачеве. Неужели он такой, как о нем написали в газете?

— Кто тебе сказал? — удивился отец.

— Сама читала.

— Ах, сама, — Серебряков почесал лоб. — Вот что, занимайся своими делами. Это тебя не касается.

Она стрельнула в него сердитым взглядом: