В смертельном трансе

Лифт. Его построили в 1910 году, когда у хозяина дома отнялись ноги. Здоровенная деревянная кабина, добрых шесть на шесть футов, движется в здоровенной башне, пристроенной сзади дома — снизу до третьего этажа. Когда-то кабину перемещали вручную, на канатах. Двое слуг возили хозяина по дому, и они же тянули за веревки, поднимая его наверх.

— Помнишь, в прошлом году, в твой первый приезд, что было в этом лифте? — спросила Мэдди, когда мы въехали внутрь и опустили обе двери. — Сорок лет его использовали как шкаф для метел. Теперь все переделано, есть электромотор, кнопки, и я могу ездить одна.

Мягко вздрогнув, лифт пошел вверх, мимо окон со свинцовыми рамами, потом мимо холла второго этажа. Первая часть нашего путешествия.

— Если хочешь, сегодня только попробуем, — сказала Мэдди.

— Посмотрим.

Я вдруг занервничал. Что это будет — работа или цирковой фокус? И главное — хочу ли я пережить все заново?

Когда уже казалось, что мы вот-вот пробьем крышу, машина скрипнула и остановилась. Я поднял двери-шторы из деревянных планок — одну в кабине, другую наружную, предохраняющую от падения в шахту, и Мэдди выехала в малый холл. Я огляделся — слева и справа комнаты для слуг, забитые старой мебелью. Старые бальные платья на вешалках, куча зеркал, комоды.

— Смотри-ка! — Мэдди остановилась у бочки и сунула в нее руку. — Старинные мыльные хлопья.

— Почему они так поступили, прежние хозяева? Все бросили…

— Человек столько дерьма скапливает за жизнь…

— Верно, — сказал я.

Здесь, как и на первом этаже, тоже гостиная для слуг. Но эта набита барахлом, скопленным поколениями семьи, некогда богатой, но просвиставшей свое богатство.

— Нашли богатство в пиве, потеряли в пьянстве, — задумчиво сказала Мэдди.

Ящики с венецианским стеклом и хрустальными бокалами, стулья, поставленные в три четыре яруса, детская бронзовая кровать, плетеная детская коляска и груды изъеденных мышами матрасов. Это ошеломляло. Вгоняло в тоску — не меньше, чем изумляло.

Мэдди проехала сквозь завалы, нигде не притормозив. Толкнула дверь, и мы оказались в огромном, вроде гимнастического, зале, занимающем почти весь чердак.

— Ого! — воскликнул я.

Наконец-то мы на ее территории. Отсюда все было вынесено, пол выкрашен белым, стены — голые, деревянные. Огромное дворцовое пространство, подымающееся на добрые тридцать футов. Оно занимало всю переднюю часть дома — бóльших зал в нем не было. Обеими руками Мэдди послала кресло вперед, притормозила одной рукой и закружилась посередине, весело восклицая:

— Чудесно, правда?

Простор — и ничего больше. Ощущение свободы. Я подошел к Мэдди, обернулся и увидел купол Тиффани, венчающий лестничный колодец, над ним — световое окно в крыше, двадцать футов на двадцать Колонна света прошивала купол и упиралась в центр зала.

— Иди сюда, — позвала меня Мэдди. Она ничуть не потеряла ориентировку, пока кружилась. — Смотри.

Две большие стеклянные двери, здоровенная стереосистема на стене. Мэдди проехала мимо двух раскладных кожаных кресел — единственной мебели и распахнула обе двери. Выехала на узкий балкон, врезанный в откос крыши. Порыв озерного ветра развеял ей волосы. Я вышел следом за ней и ахнул. Тепло, и холодный ветер, и синева внизу, густая колыхающаяся синева. Повернувшись влево, увидел край изумрудной зелени — берег. Вверху — светлая голубизна. Небесная синева. Волшебная синева.

— Поэтому я купила дом. Из-за этого насеста.

— Да. — Только теперь я по-настоящему это понял.

— Поднимаюсь сюда и ощущаю ветер и запах воды. Часами могу здесь сидеть. Будто летаешь.

— Словно стоишь на самой верхушке Хэнкоковского небоскреба. Снаружи и на верхушке.

Она схватила меня за руку и сказала:

— Точно, но в то же время вдалеке от всего и вся. — Она рассмеялась. — У меня есть друзья на Востоке, они не могут понять, как эго я решилась поселиться здесь. Они думают, озеро Мичиган жутко загрязнено.

Какой-то миг мы молчали, потом она попросила принести дистанционный регулятор. Я принес, и потекла музыка — смесь рока и «новой волны». И еще в ней было что-то григорианское. Я слушал поющие голоса. Закрыл глаза. Верно, это был полет.

— Теперь можно поразвлечься, — сказала Мэдди.

— Развлечение? Думаешь, это будет развлечение?

— Ну, сначала — не всерьез. Сегодня не обязательно, если ты не хочешь Мы просто войдем. Это магическое место, Алекс. Увидишь. Этот остров и высота… — Она повернулась. — Пошли внутрь. Видишь кресла? Твое слева.

Я знал, что она купила его для меня, и подозревал, что доставка была срочная. Красивое кресло. Темное дерево. Темная кожа. Под пару к ее креслу. Я помог ей перебраться в него из каталки и сел в свое.

— Слева рычаг, нашел? — сказала Мэдди. — Просто потяни.

Я потянул, ноги поехали вверх, голова откинулась. Солнце, стоявшее уже на юге, заливало нас светом, грело, заряжало энергией; с озера прилетал ветер, омывая и очищая нас. Вдали слышался плеск волн.

— Дыши. Вдох… выдох. Вдох… выдох.

Начало гипноза.

— Мне малость страшновато, — проговорил я, перекрывая успокоительные звуки музыки и прибоя.

— Старшая сестра когда-нибудь делала тебе плохо?

— Нет, но…