В снежных горах Непала

Они ехали недолго и вскоре покинули Дхулитхел, а, немного погодя, въехали на аэродром. Он представлял собой небольшое глинистое поле, сухое и пыльное, на краю которого стоял большой сарай. Из него выскочил молодой непалец и торопливо пошёл к одинокому самолётику, стоящему в конце поля. Кое-как они разместили в нём привезённые тюки и свои рюкзаки и погрузились сами. Ехавшие с ними парни оказались нанятыми носильщиками-шерпами, а тюки — экспедиционным грузом. Вольдемар сказал, что по просьбе профессора Таши закупил всё недостающее снаряжение: палатки, спальные мешки, продовольствие. Перелет занял 20 минут, причём самолетик летел по коридору между вершинами высотой в семь — восемь тысяч метров на высоте не более 4000 метров, и для прохождения коридора самолету приходилось закладывать нехилые виражи. Этот представитель непальской авиации неуловимо ассоциировался для Маши со старыми «жигулями» — драные уплотнители дверей, облупившаяся краска, разукрашенная кабина пилота и гордое название «Будда эйр». Где-то далеко вверху проплывали снежные шапки Гималаев, а внизу пролетали поросшие редким кустарником горы. Можно было не только разглядеть махавших им руками непальцев, но и пересчитать их коз и баранов.

Посадочная полоса недалеко от деревни Кагбени размером с небольшое футбольное поле, начинается с обрыва и заканчивается почти вертикальной скалой. Самолётик бойко приземлился на самый край обрыва и покатился по полосе, остановившись в двух-трёх метрах от скалы.

Носильщики бодро подхватили немаленькие тюки, взвалили их на спины. Таши тоже не остался в стороне, взял один тюк и двинулся по тропе, вьющейся по склону горы.

У Маши захватило дух — настолько красивый вид открылся, как только они обогнули скалу, примыкающую к аэродрому. Снежные вершины Главного хребта Гималаев устремлялись к синему небу острыми пиками. Ниже их, там, где заканчивались вечные снега, зеленели обширные альпийские луга. Вкрапления рододендронов оживляли их крупными яркими — красными, розовыми, сиреневыми цветами. В кристально чистом прозрачном воздухе далёкие вершины казались досягаемо близкими: протяни руку — и сможешь зачерпнуть горсть искрящегося снега. Повернувшись к Маше, запыхавшийся Вольдемар сказал: — смотри, вон там бредёт стадо яков. Вот так чудо-юдо: это сколько же шерсти на одной такой скотине? — Она посмотрела, куда указывал спутник. Действительно, правее, по зелёному склону, не спеша двигалось стадо. Животные щипали траву и не обращали внимания на людей. Они были огромны, заросшие густой длинной, до самой земли, грязной свалявшейся шерстью. Ей хотелось остановиться и посмотреть на яков, но Таши не замедлил шага, и Маше пришлось поторапливаться.

Они перекусили на небольшой поляне, защищённой от ветра нависающей скалой, а затем двинулись дальше.

В горах темнеет быстро. Казалось, ещё совсем светло, и солнце высекает из снежных вершин разноцветные искры, но ещё чуть-чуть — вот оно уже опустилось за горы и длинные тени острых пиков протянулись в долины у их подножия. Ещё несколько шагов и Таши остановился, сбросил на землю тюк, что-то крикнул на непали носильщикам.

— Здесь будем ночевать, — перевёл профессор. Маша устало опустилась на первый же подвернувшийся обломок скалы, Вольдемар упал рядом на землю. Проводник неприязненно покосился на них, пробормотал:

— надо ставить палатки, скоро стемнеет и будет холодно.

Они неохотно поднялись, приняли из рук одного из носильщиков палатку, принялись её натягивать. Мужчины, тем временем, установили ещё одну. Из тюка достали спальные мешки и примус. Из пластиковой бутылки наполнили водой закопчённый помятый железный чайник и поставили его на огонь. Носильщики и проводник двигались быстро, молча. Присели в сторонке, развязали небольшой рюкзак и достали какие-то консервы, большие плоские лепёшки.

Вскрыв ножами банки, принялись руками есть содержимое, заедая лепёшками. Маше показалось, что это обычная мясная тушёнка. Она вздохнула и принялась помогать профессору и Вольдемару, которые тоже доставали провиант. Чайник вскоре закипел и профессор сказал: — Мария Александровна, налейте, пожалуйста, нам кипятку для чая. — С тремя кружками в руках Маша подошла к примусу. Там уже стоял Таши. Он вежливо налил ей кипятка, а затем в чайник был опущен большой кусок масла, кусок плиточного чая, небольшой корешок какого-то растения, а также высыпан крохотный пакетик жгучего красного перца. Профессор и Вольдемар уже открыли такие же банки с тушёнкой, на плоском камне разложили лепёшки и ложки. Поставив туда же кружки, Маша скривилась: — Марк Авдеевич, а что это чай у них какой-то странный?

Тот серьёзно кивнул: — да, чай у них тоже кушанье. Бывает, они в него добавляют и молоко, и масло яка, и перец, имбирь, кардамон.