В союзе с Аристотелем

Юрка быстро оделся и забежал к Терениным. Валерка выжигал на большом куске фанеры силуэт Пушкина. Из-под руки его вилась струйка дыма. Валерка отдувал его, однако глаза слезились, и он то и дело шоркал их. Ниже силуэта чернела недовыжженная надпись: «Пока свободою горим, пока сердца для чести…»

— Не кататься ли? — спросил Василий Егорович.

— Кататься. Не ломать же порядок из-за какой-то пурги. Надо закаляться.

— Ну, валяйте. Чем батя-то занимается?

Юрка сказал чем. Василий Егорович спросил, не пожелают ли они, Гайворонские, сыграть в лотишко. Юрка ответил, что не знает, что надо сходить и узнать. И Теренин стал одеваться вместе с Валеркой. Провожая ребят, Вера Сергеевна сунула им по горячему пирогу — на случай, если «выбьются из сил». Мальчишки подхватили теренинские легкие санки-розвальни и с ликованием кинулись на улицу.

— Ну что, нравится? — закричал Аркадий.

Ветер хулигански присвистывал. Било в глаза. Воздух сам врывался в рот, но воздуха не хватало — замирало дыхание. Юрке показалось, что ветер буйствует только внизу, а наверху его нет, так что стоит лишь забраться на крышу, чтобы очутиться в мире спокойствия. Но по тому, как натружено гудели провода, мальчишка понял, что и вверху та же свистопляска.

Из-за непродуманного расположения домов улицу постоянно заносило снегом, который укладывался волнами: то вздымаясь сугробом выше заборов, то опадая. С лесозавода после буранов приходил бульдозер и все расчищал, но вскоре волны наметало вновь. Ребятишкам нравились эти перепады. Играя в войну, между ними совершали великолепные маневры или просто отсиживались; в сугробах можно было рыть обширные пещеры и в них съедать стащенные из дому бутерброды; наконец, можно было кататься.

Валерка с Юркой, затянув санки наверх, укладывались рядком и, дергаясь во все стороны, сдвигали их. Потом опять тянули и опять укладывались. А ветер бесновался, словно решил сгладить все волны.

У насыпи оказалось тише. Хорошо было видно, как разнузданно дыбились на гребне снежные космы, как они, ослабев, падали вниз и оседали, запорашивая глаза. На зубах похрустывало — видно, тот склон выскребло до земли.

Поднялись к линии. По гребню скользили хлесткие, гибкие вихри. Они, словно какие-то странные белые змеи, появлялись из-за бровки и, огибая рельсы, или ныряли в затишье подветренного склона, или взмывали к проводам, высекая из них, подобно смычкам, пронзительные звуки. Дрожали мостовые прожекторы. На первом пути под прикрытием станционного здания стоял паровоз, окутанный беспорядочно мотавшимся дымом и паром; он походил на привидение.

Аркадий надвинул шапку ниже на лоб.

— Вы хоть до верха не поднимайтесь, катайтесь с середины.

— Нет уж, мы вытерпим… Правда, Валерка?

— Ну, жмите, пока носы не отпали.

Мальчишки бухнулись в розвальни рядом, как поросята, обхватили руками головы, и Юрка глухо крикнул:

— Толкни!

— Ах, вас толкнуть? — проговорил Аркадий. — Сейчас.

Он быстро оглядел откос, заметил широкую выбоину и направил санки на нее. Розвальни с разлету врезались в выбоину, и пацаны как вместе лежали, так вместе, описав дугу, и растянулись на снегу. Аркадий расхохотался, но тут его сильно толкнул ветер. Он не удержался, переступил, скрестил нечаянно лыжи и вдруг покатился. Не успел он что-либо предпринять, как, раза три перевернувшись, очутился внизу, без шапки, облепленный снегом. Мальчишки, было вставшие, опять упали со смеху. И, когда Аркадий, отряхнувшись, подъехал к ним, они в изнеможении уже стонали.

— Смешно, брандахлысты?

— Ох! — отдувался Юрка. — Ох, ты и летел! О-ох!

— А вы-то летели! — позлорадствовал Аркадий. — Вы, братцы, такую траекторию описали, что ай да ну.

— Нет, а ты-то! Вот летел так летел! — не унимался Юрка.

— Ладно, черти, поднимайтесь.

Выдохшиеся от смеха, мальчишки поднимались по лестнице медленно и молчаливо, волоча санки по ступеням. Аркадий был уже на гребне — с помощью палок, уступом, он взбирался быстро.

С моста выскочил пассажирский поезд и начал притормаживать перед красным светом. Заслышав сирену электрички, урывками доносившуюся из Нового города, на перрон вывалились ожидающие.

Позади ребят, не спеша, влезали двое взрослых. Они тихо переговаривались. Юрка вдруг насторожился — один из голосов показался ему знакомым. Он быстро оглянулся и толкнул Валерку:

— Поршенничиха.

Не приостанавливаясь, оглянулся и Валерка. Свет падал тем в лицо, и мальчишки уверились, что это действительно Поршенникова. Спутником ее был высокий мужчина с бородкой. Валерка неожиданно вздрогнул — он узнал эту по-мушкетерски заостренную бородку.

— Он! — выдохнул мальчишка испуганно, вдруг изо всех сил натягивая веревку, чтобы скорее уйти от этих черных людей, скрыться.

— Что? — не понял Юрка, однако тоже приналег на бечевку.

— Это он! — прошептал Валерка. — Который украл Катьку — сектант. То есть Мистера…