В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты

После двухмесячного отсутствия я прибыл 12 ноября 1924 г. из Лондона в Берлин. 18 ноября после обеда незнакомый мне человек позвонил по телефону и попросил меня дать ему интервью. Я ему заявил, что в моем официальном положении представителя валютного управления заграницей я не хочу давать никаких интервью о политических или валютных вопросах. Он попросил меня все-таки его принять, у него якобы есть несколько незначительных вопросов, с которыми он хотел бы ко мне обратиться. Добавил, что говорит с Виттенбергплац. Я разрешил ему прийти, в 4 часа он уже был у меня. Незнакомец передал свою визитную карточку, на которой значилось: «С. Кристи, журналист». Беседа велась на русском языке.

Кристи задал мне несколько вопросов общего характера (как обстоит дело со стабилизацией советской валюты, в каком положении дисконт советских векселей заграницей и пр.), причем я сразу понял, что у него нет даже и самого слабого представления о трактуемых им предметах. Я спросил его, для каких газет предназначается этот материал.

К. «Я работаю не для русской газеты, я сотрудничаю для „Манчестер Гардиян“, для „Форвертс“ и для „Репюблик“».

Л. «Можете ли Вы мне показать соответствующие удостоверения?»

К. «Нет, я не постоянный корреспондент этих газет, поэтому у меня нет официальных удостоверений. Теперь я пишу, главным образом, совместно с другими лицами, для американской газеты „Чикаго Трибюн“. Мы работаем теперь над биографиями выдающихся представителей советской республики, в особенности тех, которые служат заграницей. Вы занимаете очень большой пост и насколько мне известно, Вы не коммунист. Относительно Вас у меня собран от разных лиц весьма богатый материал, правильность которого мне желательно было бы проверить. Я узнал, что Вы недавно приехали в Берлин, и мне бы очень хотелось представить Вам имеющиеся у меня данные с тем, чтобы Вы обратили мое внимание на ошибки, может быть, вкравшиеся в мою работу».

Я был несколько изумлен, но продолжая находиться под впечатлением, что имею перед собой репортера, заявил ему, что у меня нет ни малейшего интереса видеть свою биографию в какой бы то ни было американской газете. Он возразил мне на это, что все-таки лучше будет, если он покажет мне все, что у него есть, и начал мне задавать различные вопросы: действительно ли я весной 1919 г. бежал из России в Швецию, знаком ли я с таким-то писателем, с такой-то артисткой и пр.

Характер вопросов меня сильно озадачил, и я начал подозревать, что ему нужно было только выудить какие-нибудь сведения из моей личной жизни, чтобы их потом использовать в связи с моим официальным положением. Между прочим, он заметил, что времена, мол, плохие, что он очень нуждается и старается заработать где только возможно. Во всяком случае, не исключено, что опубликование находящегося в его руках материала вызовет весьма нежелательные последствия как в отношении моего теперешнего положения, так и для моей будущей карьеры на советской службе. Вслед затем он начал прочитывать по своей записной книжке некоторые малоинтересные выдержки из якобы имеющегося у него материала. Под конец он сказал, что, конечно, в случае нужды весь этот материал может просто-напросто потеряться, само собой разумеется, под условием, чтобы его денежные интересы при этом не пострадали. Он не отказывается также и от того, чтобы дать мне весь материал для просмотра, но опять таки за известное вознаграждение.

После этого мне стало ясно с кем я имею дело, и я ответил, что мне нечего бояться и что он может спокойно опубликовать все, что хочет. Мне только было бы интересно посмотреть на то письмо в подлиннике, в котором какая-то дама сообщает ему о моем якобы бегстве в Швецию.

Я проводил его в переднюю. При прощании, стоя еще в передней, он сказал мне, что хочет сообщить мне свои условия, а именно: я должен ему уплатить 250 долл. наличными при условии вручения мне всего материала, и 150 марок, если он даст мне для прочтения одно это письмо.

Чтобы выиграть время, я сказал ему, что он может мне позвонить дня через два, в четверг утром. Уже на пороге он добавил:

«Я думаю, что это будет лишним, но я все-таки предупреждаю Вас, что если Вы вздумаете кому-нибудь рассказать о моем предложении относительно покупки материала, я, конечно, буду категорически отрицать Ваше утверждение».