В Советском Союзе не было аддерола

Просящая пятидесятитысячного подаяния беженка, прорвавшаяся сквозь железный занавес, была одета в винтажный твидовый жакет от Шанель со строгой юбкой-карандашом. Строгие линии классических лодочек перекликались с безупречным и воспитанным вырезом бюстье, к которому я прижимала легкий клатч от Валентино. Клатчем я прикрывала двойную нитку жемчуга на шее.

– Бедненько, – резюмировала Смирнова, и ее подружки закивали. – Но чистенько и опрятно.

– Смирнова, – возмутилась я, – серьезно, разве «бедненько, но чистенько» имеет отношение к тому, что на мне надето? Когда мы с тобой, в этой самой квартире, кстати, ели китайскую лапшу и один шоколадный батончик на двоих, «бедненько» выглядело слегка иначе.

– Ну, то было для нас, а это для миллионерши Мироновой. Но зато клепки как хорошо смотрятся, точно, клепки ей понравятся: неожиданно и пикантно. И молчи вообще! Ясно же, что бедненько, но не бедненько. Давай, Лемур, походи! Ходить можешь? Не жмет, каблук терпимый?

Ходить я могла, но Смирнова все равно вызвала мне такси.

– Короче, – напутствовала она меня, – слушай внимательно. Первое – улыбайся и ненавязчиво хвастайся. Второе – когда хвастаться будет она, улыбайся и кивай головой. Телефон в руки даже не смей брать.

– Смирнова, – раздраженно перебила я, – я знаю правила этикета. Ты меня будешь учить обращаться с телефоном, что ли? Давай еще раз про свою миссию. Мы помогаем молодым женщинам, эмигранткам и беженкам со всего мира, получить доступ к многочисленным профессиональным возможностям, которые…

– Знаю я тебя, – перебила меня Смирнова. – Тебе во время разговора настрочит южанин твой или мамочка его, и ты вся сразу растаешь на месте и начнешь ему сообщения написывать. Авиарежим, поняла? Смотри, Лемур, убью, вот этими туфлями убью, понятно?

Я кивнула.

– Да, Ксения, понятно. Я – молодая женщина-эмигрантка, дочь политических беженцев из Советского Союза. Бедная, но сопровождаемая по жизни чувством достоинства и талантами, я смогла сломить барьеры и достичь успехов, на которых не собираюсь останавливаться. И я хочу помочь таким же, как я, девушкам и облегчить этот путь для них, – радостно сказала я и села в подъехавшую машину.

– Именно так! – крикнула вдогонку Смирнова. – И нечего издеваться над святым!

Конечно, она была не так уж не права. Точнее, насколько же она была права! Если бы Адам или его мама написали, я бы именно так и сделала. Но раньше. Шесть месяцев, две недели и четыре дня назад, до встречи в «Астории». Я знала точно, потому что много раз водила пальцем по календарю, пытаясь отыскать день, с которого время начало исчезать, и то и дело натыкалась на запись: родители Адама, Уолдорф-Астория, четыре часа. Дни – как зыбучие пески, как роман Кобо Абэ, как поездка вниз на лифте, которая все никак не кончается.

Перед входом в ресторан «Пер Се» я пригладила волосы и улыбнулась швейцару. Сердце билось так, что казалось: если придавить пальцем венку на шее или на запястье, можно почувствовать, как оно хлюпает и влажно стучит там, внутри. Я надеялась не подвести подругу.

Татьяну Миронову я узнала сразу по жесткому взгляду, выхоленным светлым волосам, переливающимся при мягком свете лампы, и сочетанию в костюме десяти оттенков бежевого, как это принято среди новых нью-йоркских аристократок. На шее у нее, конечно, была двойная нитка жемчуга.

– Не извиняйтесь, – сказала Татьяна вместо приветствия, – я просто пришла пораньше.

И я тут же почувствовала, что опоздала, хотя на часах было без пяти два. Бегло просмотрев меню, Миронова сделала заказ, в котором штампов было не меньше, чем в моем внешнем виде. Она заказала бутылку бароло 2005 года («Хороший урожай», – прокомментировал официант, и я даже растерялась, потому что сама хотела это сказать, – единственный комментарий, который я могла придумать), устрицы и осетровую икру, фуа-гра и филе трески на белой спарже.

Вопреки популярной легенде, Татьяна Ильинична Миронова не была русской моделью, которую Гарри Колтон увидел за продажей овощей на саратовском рынке, – этот городской апокриф наверняка придумали поклонники Натальи Водяновой. Татьяна Миронова была чрезвычайно находчивой русской женщиной, приехавшей в Америку по туристической визе с вырученными за продажу родительской дачи деньгами. Не вполне ясно, как именно она перешла к созданию успешного IT-бизнеса, но достоверно известно: когда Гарри Колтон встретил ее в Сан-Франциско, она была уже преуспевающей и все еще молодой блондинкой. Через полгода после свадьбы Татьяна Миронова продала свой бизнес, переехала в Нью-Йорк и стала скучать. Судя по результатам поиска в гугле, скучала она отчаянно. Интернет пестрел ее фотографиями с открытий выставок, благотворительных собраний и гала-вечеров оперы Метрополитен. Отложив меню, она немедленно принялась за меня.

– Итак, диплом по холодной войне и работа по борьбе с терроризмом. Интересный выбор для женщины. С чем связан?