В созвездии трапеции

Молодой художник краснеет и делает Михаилу Богдановичу какие-то знаки, но старый клоун даже не смотрит на него.

- Главная-то причина тут в Маше, в замечательной нашей гимнастке и милейшей девушке. И дело, конечно, не в том, что именно ее рисуют вторгшиеся к нам абстракционисты "методом введения времени внутрь пространственного изображения", просто все они влюблены в нее. В том числе и Митрофан Холопов с Юрой Елецким. Более того тебе скажу - серьезнее всех влюблен в нее Юра.

- Ну, что вы, право, Михаил "Богданович!.. - смущенно улыбается совершенно пунцовый художник.

- Помолчите, Юра! - сердито машет на него Михаил Богданович. - Для того, чтобы выиграть бой в берлоге этого Холло, Илье нужно знать все. Дискуссия эта затеяна ими специально ведь для Маши, а Юрий с Антоном приглашены туда лишь для посрамления. Неужели вы не понимаете этого?

Потом он поворачивается к внуку и спрашивает:

- Ну так как же, Илья, готов ты помочь им одержать победу?

Илья протягивает руку Юрию и произносит всего лишь одно слово:

- Когда?

- Завтра вечером.

- Бросаю все дела и сегодня же начинаю готовиться к этой баталии!

Ирина Михайловна возвращается домой в заметно приподнятом настроении.

- Что это вид у тебя сегодня такой веселый? - удивляется Михаил Богданович.

- А потому, что от клоунов твоих наконец-то избавилась, смеется Ирина. - Буду теперь заниматься с воздушными гимнастами. Как тебе нравятся Зарницыны?

- Талантливые, но без огонька. Чего-то у них не хватает. Если бы не Маша, не иметь бы им успеха.

- Согласна с тобой. Зато Маша просто прелесть! Из нее со временем большая артистка выйдет.

- Это о какой Маше вы говорите? - с любопытством спрашивает Илья. - Не о той ли самой?..

- О той, - подтверждает Михаил Богданович. - Ты очень давно в цирке не был, а тебе непременно надо на нее посмотреть.

- А вот завтра и посмотрю.

- Не знаю, как она будет выглядеть там, в подземелье, - с сомнением покачивает головой Михаил Богданович. - Ее в цирке, в воздушном полете нужно увидеть.

- О чем это вы? - удивленно смотрит на них ничего. не понимающая Ирина Михайловна.

- О завтрашней баталии в берлоге абстракционистов, - смеется Михаил Богданович. - Живописцы во главе с Митрофаном Холоповым будут там кисти ломать в честь нашей Маши.

- Ox этот Митро Холло! - вздыхает Ирина Михайловна. - А противником его будет опять один бесстрашный Антон Мушкин?

- На сей раз еще и твой сын Илья.

Подвал Холло оказывается почти на самой окраине Москвы. Михаил Богданович с Ильей едут туда сначала на метро, затем на троллейбусе и, наконец, на трамвае. Дорогой старый клоун внушает внуку:

- Ты там у них не очень-то стесняйся в выражениях. Я совершенно убежден, что это не столько бездарности, сколько авантюристы. А Юра Елецкий просто феноменально талантлив. Видел бы ты, как он Машу рисует! Не только на нее не глядя, но и на бумагу даже. Буквально с закрытыми глазами. И ведь что досадно - стесняется он этого удивительного своего мастерства. Неловко ему, видишь ли, перед этими мазилами-абстракционистами за свое умение рисовать нормальные человеческие тела и лица. Просто чудовищно!

Михаил Богданович в ярости. В переполненном трамвае на него уже с опаской начинают поглядывать окружающие, а Илья то и дело толкает его в бок:

- Хватит тебе, дед! Ну, что ты так разошелся!.. Я ведь и сам понимаю, как важно развенчать этих абстракционистов. Жаль только, что я лишь физику знаю, а надо бы еще и живопись.

- Какую живопись? Да они вообще никакой живописи не признают. Не смей и заикаться там об этом. Все дело только испортишь. На смех они тебя поднимут, сочтут за дикаря. Их надо бить только теорией относительности, квантовой механикой и еще какими-нибудь новейшими теориями. Всех этих премудростей многие из них наверняка не понимают, но уважают. И не потому, что это последнее слово науки, а потому, что модно.

Они выходят из трамвая почти на конечной остановке и долго расспрашивают у какого-то старичка, как пройти на нужную им улицу. Потом идут кривыми переулками, то и дело сбиваясь с пути. А вокруг сплошная тьма. Лишь кое-где сквозь толстые наледи на окнах сочится тусклый, ничего не освещающий свет. Под редкими уличными фонарями лежат бесформенные грязножелтые пятна, лениво перекатываясь с боку на бок в такт покачиванию фонарей.

- Картинка в типично абстрактном стиле, - усмехается Михаил Богданович.

- Ты еще способен шутить, дед, - мрачно отзывается Илья, - а мне все время кажется, что нас вотвот огреют чем-нибудь весьма материальным по голове.

- От этих ультрановых представителей живописи и ваяния всего можно ожидать, - охотно соглашается с ним Михаил Богданович и вдруг резко шарахается в сторону - перед ними вырастает какая-то высоченная фигура.

- Да вы не бойтесь, это я - Юрий Елецкий, - слышат они знакомый голос. - Специально поджидаю вас тут, чтобы проводить.

- Ну и напугали же вы меня! - смеется Михаил Богданович. - Я уж и голову в плечи вобрал, ожидая удара. А как там эти гангстеры кисти - собрались уже?

- Все в сборе.

- А Маша?

- И Маша.

- Да как же она решилась прийти сюда, в эту преисподнюю? - удивляется Илья.