В созвездии трапеции

- Я не считаю себя достаточно компетентным в вопросах механики. Мне известно, однако, что Комитетом по делам изобретений и открытий заявки на безопорные движители не принимаются к рассмотрению, так же как и на злополучные перпетуум-мобиле.

- А вот доктор физико-математических наук Протодьяконов сказал недавно об инерцоидах Толчина, что они заставляют задуматься о верности некоторых положений механики. И добавил: "Я бы не поверил, что эти опыты осуществимы, если бы не видел их собственными глазами..."

- Я не читал его высказываний, - хмуро говорит Андрей Петрович, - не сомневаюсь, однако, что эксперимент Толчина не был достаточно "чистым". Боюсь, что желаемое принимается тут за достигнутое и превратно толкуются побочные эффекты.

- Но должно же быть как-то истолковано "поведение" механизмов Толчина и Зайцева и объяснено с точки зрения современной механики? А этого никто пока не сделал с достаточной убедительностью. Да и только ли это? Разве мало еще неясного? Это ведь в конце прошлого века, когда все казалось таким простым и доступным, лорд Кельвин мог заявить, что здание физики уже построено. Его смущали лишь два небольших облачка на ясном горизонте науки. Одним таким облачком был опыт Майкельсона, не имевший в ту пору объяснения, вторым - катастрофическое расхождение между существовавшей тогда теорией и опытными данными, полученными при изучении теплового равновесия между нагретым телом и окружающей средой. А потом, как ты знаешь, из первого опыта родилась теория относительности, а из второго - квантовая механика.

- Напрасно ты утешаешь себя этими примерами, Илюша, снова укоризненно покачивает головой Андрей Петрович. - К тому же они были бы уместны лишь в споре с невежественным в истории науки человеком.

- Прости, папа, - смущается Илья, - я не хотел тебя обидеть. Но и ты пойми мое состояние... Пока не решу этой загадки, не смогу ничего больше делать. Вот уже вторую неделю я не в состоянии притронуться к своей диссертаций. А то, что полученному мною эффекту нет пока объяснения, меня не расхолаживает. Ведь этот эффект - "Его величество Факт", как сам ты любишь выражаться.

- А я не уверен пока, что это действительно "Его величество Факт", - упрямо качает головой Андрей Петрович. - Я не только старше тебя, но и опытней и знаю, как невероятно трудно в наше время открыть что-нибудь принципиально новое. И смущает меня не то, что ты открыл это случайно, - в науке такое бывало. Случай нередко даже помогал многим открытиям. Он помог Беккерелю обнаружить радиоактивность, а Рентгену лучи, названные впоследствии его именем. Нас, однако, должно волновать сейчас не это. Нам необходимо точно знать - действительно ли перед нами "Его величество Факт", нет ли тут какой-нибудь ошибки?

- Ну, так поручи кому-нибудь повторить мой эксперимент! восклицает Илья.

- Если бы ты не был моим сыном, а я не был бы директором научно-исследовательского института, так бы я и поступил. Но ведь то, что ты мой сын, а я директор института, - уж это-то бесспорный факт. И именно поэтому я не могу официально поручить кому-либо повторение твоего эксперимента. Не делай, пожалуйста, удивленного лица, наберись лучше терпения и выслушай меня до конца.

Андрей Петрович встает и продолжает разговор, прохаживаясь по кухне:

- Я ведь говорил уже, что пытался теоретически объяснить полученный тобою эффект, и уем больше размышлял об этом, тем больше убеждался, что в таких масштабах эксперимента он вообще не может быть обоснован с достаточной основательностью. Нужно, следовательно, ставить его фундаментально. А для этого необходима целая экспериментальная группа опытных научных работников, а главное - мощная энергетическая база. Вот и посуди теперь сам: могу ли я при отсутствии твердой уверенности, что твой эффект повторится, пойти на такой риск сейчас, когда все мои сотрудники заняты выполнением срочных заданий Академии наук?

- Но что же тогда делать?

- Спокойно продолжать работу над диссертацией и терпеливо ждать более подходящего времени для проверки твоего антигравитационного эффекта.

- Нет, папа, - не глядя на отца, упрямо произносит Илья. - Спокойно работать над диссертацией я больше не могу. А если ты боишься подорвать свой авторитет возможной неудачей при повторении моего опыта, я осуществлю его в необходимых масштабах где-нибудь еще... И у меня найдутся хотя и не такие опытные, как твои, но зато более заинтересованные в успехе моего эксперимента люди.

Михаил Богданович возвращается домой в первом часу. Он не садится в троллейбус, а идет пешком - мороз сегодня не такой жестокий, как вчера. В цирке ему было очень жарко (наверное, от волнения), и теперь хочется немного остыть, собраться с мыслями. То, что главный режиссер раскритиковал пантомиму "Средневековый алхимик" не очень огорчает его. Может быть, и в самом деле все это старовато.