В списках спасенных нет

Вера и Андрей решили устроить вечер у себя на даче в ознаменование назначения Володи на «Аврору» и ухода его в море. Полковский объяснял друзьям, что поводом к вечеру послужило заключение социалистического договора, присуждение «Евпатории» первой премии, завоеванной экипажем в социалистическом соревновании черноморских моряков.

— Может быть, это в последний раз, — с улыбкой добавлял Андрей. — Володя сказал, что отнимет первенство.

Веским основанием для устройства вечера служило также удачное разрешение конструкции стрелы, чертеж которой Лора передала Птахе без всякого посредничества.

Словом, поводов нашлось много. Вера пригласила всех друзей и знакомых Полковского и своих; Лоре и Птахе были посланы отдельные приглашения.

Полковский условился, что до вечера субботы он будет работать в городе над лоцией, а затем поедет в Аркадию и там будет писать лоцию, купаться и отдыхать, пока судно не выйдет из ремонта.

В пятницу перебрались на дачу. Грузовая машина с вещами, няней Дашей и, детьми выехала рано утром. Вслед за ней Мезенцев прислал свой легковой ЗИС, наполненный продуктами и винами.

В субботу поздно ночью Полковский приехал вместе с Мезенцевым, Володей и Петром Акимовичем. Остальных гостей ждали завтра к обеду.

Воскресное утро было чудесным: глубокое синее небо, бирюзовое спокойное море, три рыбачьих паруса, белеющих на горизонте, и чуть-чуть солоноватый воздух. Жара еще не распалила землю.

Утром мужчины побрились, надели белые кители и фуражки и собрались на пляж. Жена Мезенцева, полная женщина, страдающая одышкой, не захотела купаться и, увлеченная приготовлениями к вечеру, с рассвета хлопотала на кухне вместе с няней Дашей и Верой.

— Верочка, а вы пойдите с детьми, — уговаривала она Веру.

Для приличия Вера отказывалась, хотя ей очень хотелось купаться.

Мезенцева настояла; и Вера, надев легкое шифоновое платье без рукавов и с большим декольте и туфли ни босу ногу, взяла детей и пошла впереди мужчин.

На их даче, сейчас же за верандой, начинались длинные клумбы цветов, а вдоль ограды тянулся густой кустарник. У калитки стояло огромное шелковичное дерево. Первой жертвой его коварства стал Володя: шелковица упала ему на плечо, и на белом кителе расплылось темное пятно. Володя стал проклинать день своего рождения, утверждая, что среди неудачников он слывет самым несчастным.

Как только спустились с горы, открылся пляж, заполненный сотнями людей в пестрых купальниках, розовыми зонтиками, под которыми иногда прятались от солнца.

Как всегда, при виде купающейся толпы Вере захотелось уплыть далеко, далеко в море. Она взяла руку мужа и сказала:

— Андрюша, будешь учить плавать?

— Конечно, — ответил Андрей, слегка иронически поглядев на жену. — Сегодня ты уже научишься.

— Не смейся, вот увидишь.

Она уже три года училась плавать и никак не могла научиться.

— Эврика! — вдруг крикнул Володя, опередивший всех. — Сюда, сюда!

Вера и мужчины осторожно обходили разморенные солнцем тела людей, томно лежащих на песке раскинув руки или пряча лица в изгибе локтя.

Володя уже поджидал их в одних трусах, готовый прыгнуть в море с мыса, где скала нависала над песком и образовывала грот.

— Как хорошо здесь! — воскликнула Вера и вошла в грот.

Через минуту она вернулась в купальнике. Петр Акимович невольно взглянул на ее стройные ноги, смуглую от загара шею, смутился и опустил глаза, чтобы больше не смотреть.

Вера с шутливой повелительностью приказала мужчинам ждать, пока она искупает детей.

— Скорей же, Верочка, — торопил ее Володя, которому не терпелось окунуться в воду, заплыть далеко, далеко, вон к тем еле виднеющимся парусникам.

Когда минут через пятнадцать Вера вернулась, она сказала:

— Скорей, вода чудесная! А вы, Володя, посидите с детьми: вам можно доверить.

— Конечно, — грустно улыбнулся он, — я идеальная нянька. — И лег на песок вместе с детьми.

Опираясь на руку мужа, Вера погружалась в воду, потом безбоязненно легла на спину. Теплая вода окутала ее волосы, ноги, все тело; только лицо оставалось над морем. От физического наслаждения и ослепительного солнца она закрыла глаза и вообразила, что она где-то одна, не то в облаках не то на луне, что сильные руки мужа, поддерживающие ее, — это крылья, а легкая волна, поднимающая тело, — это парение в воздухе. Ей было легко, невыразимо хорошо.

Она открыла глаза и увидела лицо мужа.

— Андрюша, — улыбнулась она и снова закрыла глаза, погружаясь в это блаженное состояние.

Полковский, стоя в воде по грудь, бережно держал жену, смотрел на ее лицо, потемневшие от воды волосы и думал, что в ней заключена его жизнь.

Ему казалось, что он мог бы простоять так целую вечность.

Вера хотела подняться и нечаянно окунула лицо в воду, фыркнула и уцепилась за его шею.

Он поднял ее на руки и пошел в глубь моря. Она доверчиво, как ребенок, прижалась к его груди; с ним ей ничто не казалось страшным.

— Теперь будем плавать.

— В другой раз, Андрюша. Мне так хорошо!

Вдруг налетел легкий ветерок, повеяло холодом. Андрей взглянул на небо, на котором две тучи мчались друг другу навстречу, и озабоченно сказал:

— Вернемся.