В СССР геев не было!

Я скучаю по всему, что осталось дома. И хочу уже вернуться. И почему-то с каждым днем мне все сложнее писать, не только тебе, а вообще. Гале тоже. Словно с каждым новым письмом, строчкой, словом, я все дальше отдаляюсь от вас, от нормальной жизни.

Я очень устал.

Слава

22 августа 1973»

«Привет.

До дембеля осталось немного, несколько месяцев. Если ничего не изменится, то в мае я буду дома.

Миша, пожалуйста, перестань писать, что все понимаешь и не обижаешься. Ненавижу, когда ты врешь. И мне. И себе. С последнего письма прошло… Сколько? 4 месяца? 5? Я потерялся в датах. Даже не заметил, как ушел один год и пришел новый. С прошедшим днем рождения, кстати. Я и пишу только из-за него. Не мог не поздравить тебя, хотя бы парой слов.

Я знаю, что я веду себя, как скотина. Обещаю это исправить, когда вернусь. Но сейчас у меня нет сил на то, что чтобы поддерживать наше общение.

И ты тоже можешь мне не писать до моего возвращения, если тебе так будет легче. Но отчего-то я уверен, что ты все равно будешь отправлять мне письма раз в две недели, даже если будешь только переписывать новости из газет за прошедшее время.

Ты любишь издеваться над собой. Но я виню себя за твои решения. Просто, чтобы ты знал.

Ярослав. 16.02.74»

«Привет!

У меня скоро дембель. Точной даты пока не знаю и письмо написать, скорее всего, не успею. Я дам телеграмму из города, и, если захочешь, сможешь меня встретить на вокзале. Возможно, там будет и моя семья. Галя точно.

Все так же рядовой Смирнитский (и я не собирался подниматься до сержанта).

1.05.74 г.»

***

2020 г., лето

Трансляция выпускного закончилась, но Мила уже давно не смотрела в смартфон. Она дочитала последнее письмо, датированное маем 1974 года, вернула его в коробочку, после чего потянулась так, что хрустнули плечевые суставы.

– Что, старость – не радость? – подколол её Ярослав, открывающий и закрывающий все подряд дверцы шкафа.

Михаила в комнате не было, компьютер был выключен, а Мила даже не заметила, когда он вышел. Интересно, а он обратил внимание на то, чем она занималась, или просто закончил свои дела и оставил ее наедине со своим ток-шоу?

– Ага, не то слово, – немного заторможенно ответила девушка, всё ещё обдумывая прочитанное. – Что-то потерял?

– Миша спрятал мои сигареты, – негодующе воскликнул Ярослав Александрович, захлопнув очередную дверцу, а затем стал выдвигать ящики. В верхнем были всякие ключи, во втором – документы, чеки и квитанции, а в третьем – швейные принадлежности. – С этой чертовой болячкой, он не хочет мне давать курить даже обговоренные две сигареты в день. Я уже на стенку лезу!

– А бабушка рассказывала, что ты бросил, когда мой папа родился, – с вопросительной интонацией произнесла Мила, и старик кивнул. – Так почему не бросишь снова? Да и зачем вообще начинал?

– Девяностые, – со вздохом ответил Ярослав, как будто бы это все объясняло. – Тяжело было. Ну и я решил, что лучше буду курить, чем пить. А впервые попробовал в армии. Знаешь же присказку, кто не курит, тот работает?

– Вообще-то, кто не работает, тот не ест, – поправил Славу Михаил, вернувшийся в гостиную, и пристально посмотрел на внучку. – Ты нашла, что искала?

– Я нашла кое-что другое, – призналась Мила и слегка подтолкнула пластиковую коробку на журнальном столе.