В СССР геев не было!

Мила кивнула. Воспоминания о причудливой таксе с пятнышком-галстуком немного взбодрили ее. Конечно, до смерти родной бабушки и переезда Ярослава в сто тринадцатый дом, она не часто виделась с крестным дедом, так что и Эдди помнила плохо. Разве что сохранился общий образ старой, но очень ласковой собаки.

– Было страшно? Попасться? – вдруг спросила девушка, отстраняясь от деда.

– Хм, до заключения договора со Славой, да, я этого очень боялся, – задумчиво произнес Михаил. – Да и одно время я даже планировал жениться для прикрытия, но не смог так поступить. Это было бы жестоко и не честно по отношению к девушке.

Ярослав бросил на Михаила удивленный и возмущенный взгляд, но тот сделал вид, что не заметил его.

– А что за договор? – заинтересовалась Мила.

– Я был его, так сказать, поручителем. Если бы кто-то донес на Михаила, я бы поручился, что он не один из мужеложцев и все в таком духе. В таких обвинениях главное слово было за свидетелями, а защищающих было мало, потому что люди обычно принимали сторону «а может он и правда из этих?»

Михаил нежно посмотрел на Ярослава и погладил его ладонь. Словами было не выразить, насколько Миша был благодарен за то обещание вытащить его, если что-то пойдет не так. Но хорошо, что обещание не пришлось выполнять.

– По сравнению с вашей историей, мои страхи вообще… яйца выеденного не стоят, – почему-то обиженно пробормотала Мила.

Старики переглянулись, и Михаил кивнул Славе, мол, теперь твоя очередь постараться разговорить и успокоить внучку.

– Мила, знаешь, не бывает больших и малых страхов. Да, мы скрывались из-за уголовного преследования, но зато мы не сомневались, что это наши чувства. А сейчас из каждого динамика говорят о пропаганде, о моде на инаковость, о желании таким способом привлечь внимание… – Ярослав перевел дух и посмотрел на Михаила, который одобрительно покачивал головой, подтверждая его слова. – Кроме того, общество в целом до сих пор не стало терпимее и добрее. Издевательства, физическое насилие над теми, кто отличается. До сих пор есть непринятие семьями, друзьями… Поэтому есть центры помощи ЛГБТ-подросткам, например. Чего боишься ты?

В комнате воцарилась тишина. Мила к этому моменту поправила рукава кофты, так что теперь стала обдирать лак на ногтях. Картина нервничающей девушки была не в новинку, поэтому ни Ярослав, ни Михаил не стали ей мешать сосредоточиться и не подгоняли дополнительными вопросами.

– Я боюсь рассказать родителям, – наконец, призналась Мила. – Что мне им сказать, если я даже не знаю, кто я. Лесбиянка? Би? Пан? А может у меня просто нездоровое восприятие дружбы? И на самом деле я натуральная натуралка?

– А что тебя вообще подтолкнуло к этим размышлениям? – уточнил Ярослав. – Я не задумывался о том, что могу быть не только с девушкой, но и с парнем, пока не встретил Мишу и не влюбился… А…

– Да, – Мила грустно улыбнулась, вытирая еще не успевшие высохнуть слезы рукавом кофты. – Макс говорил, что вы в курсе, что у него появилась девушка? Он, правда, еще никого с ней не знакомил, кроме меня. Мы ходили все вместе в кино, а чтобы я не чувствовала себя третьим колесом, Юля взяла с собой свою младшую сестру Алину… И у меня было ощущение, что мы на двойном свидании.

Уже не так сильно смущаясь, как в начале разговора, Мила рассказала дедушкам про невероятную девушку, в которую, похоже, влюбилась. Ей хотелось и держаться за руки, и обниматься, и целоваться, в общем все, что делали Максим и Юля. Вот только Мила пока была не уверена ни в своих чувствах, ни в том, что Алина разделяет это влечение.

– Пока что мы только переписываемся, – Мила потрясла телефоном в руке. – Но я бы хотела позвать ее на свидание. Или может стоит сначала узнать ее получше?

– Мы дружили с Ярославом больше полугода, прежде чем он осмелился меня поцеловать, хотя уже знал, что я в него влюблен… – задумчиво сказал Михаил Петрович.

– А ты рассказал о своей заинтересованности мной спустя пару месяцев, смелый псих, – хмыкнул Слава.

Они переглянулись, и напряжение из-за серьезного откровенного разговора стало спадать. Его стало вытеснять ощущение уюта и атмосфера понимания и безопасности.

– Кстати, можно еще попросить кое-что? – Мила состроила невинную мордашку, как и всегда, когда просила о чем-то, чего стеснялась, но очень хотела.

– Не волнуйся, мы никому ничего не скажем. И твоим родителям тем более. Расскажешь сама, когда будешь готова, – улыбнулся Ярослав, но Мила покачала головой.

– Это я знаю. Я хотела попросить, чтобы вы разок при мне поцеловались… Можно?

Слава покраснел и растерянно посмотрел на Михаила округлившимися глазами. Михаил же спокойно пересел на диване к любимому и приобнял его за талию.

– Для нас не привычно выражать свои чувства прилюдно, если честно, но если тебе будет от этого легче…