В старой Африке

Африка есть Африка, и Гай не знал, что этот талисман спасет им жизнь… В первую же ночь случайно открылось странное свойство пружины и колеса — отпугивать зверей. Гай и Ламбо заночевали в очень влажной местности, к их костер еле-еле тлел. Едва Гай начал клевать носом, как следившее за ними зверье пододвинулось ближе и расположилось за кустами плотным кольцом. Сквозь дрему Гай видел хищное свечение глаз. Напрасно Гай несколько раз кричал, вставал и размахивал веткой: хищники на шаг отступали, а потом придвигались на два. Когда он лег и приготовился заснуть, Ламбо от скуки стал играть со своим талисманом, и едва пружина и колесо звякнули в тиши ночи, как зеленые огоньки за кустами вдруг исчезли: звери пустились наутек. Перед рассветом Ламбо разбудил Гая, потому что их враги опять наседали и щелкали зубами совсем близко. Гай в один миг оценил опасность и понял рассказ Ламбо: он снял с его шеи колесо и резко провел по зубцам стальной пружиной. Зверье ринулось бежать, да так, что кругом все только хрустело! Гай объяснил это тем, что все привычные звуки воспринимались хищниками как понятные и нестрашные, особенно если учесть рост и сложение двух людей: они выглядели слабосильными обезьянами, и от расправы с ними зверей удерживал только огонь. Но треск металла оказался совершенно непонятным и поэтому страшным.

Иначе понял Ламбо: теперь он убедился в могуществе талисмана, имевшего какую-то связь с маленьким человеком, который раньше жил в ящике и потом улетел, когда ящик разбился. Теперь жизнь и благополучие обоих путников явно зависели от этих предметов, оставленных маленьким человеком. Утром Ламбо нашел свежую лиану, тщательно укрепил пружину и колесо на обруче, который собственноручно, выпучив глаза от благоговейного почтения, надел Гаю на шею. Поэтому все следующие дни Гай шел впереди, нес запас продовольствия в сумках и время от времени пускал в ход свою трещотку. Оба знали, что от четвероногих они защищены и на марше, и на привале, и пресмыкающиеся остались их единственными врагами. Ламбо рвал листья и плоды, а Гай укладывал добычу в сумки. Кроме того, Ламбо время от времени палкой откапывал съедобные корни. Он не искал и не выбирал, просто подходил, копал и вынимал нужные клубни. Спутники продвигались теперь быстрее и не так уставали. Шли от зари до зари. На полянах Ламбо начинал охоту за яйцами, и Гая поражало, что он никогда не поднимал головы и не вглядывался в густые кроны деревьев. Да в таких дебрях это было бы бесполезно. Напротив, он бегал взад и вперед, глядя в землю. Потом подходил к какому-нибудь дереву, лез вверх и неизменно возвращался с яйцами или птенцами. Последних оба с аппетитом ели в слегка запеченном виде. С каждым днем Ламбо становился грубее, и Гай с ужасом предвидел день, когда он в сердцах даст своему бывшему господину пинок или ударит его палкой.

Надвигалась драма. По мере того как Ламбо наглел, в Гае росло сознание необходимости немедленно начать борьбу за свое освобождение. «Или я поставлю себя в равное положение, или неизбежно погибну… Это главная задача на данный момент!»

И он стал исподтишка следить за Ламбо. Из его запасов сделал себе коллекцию съедобных листьев, плодов и клубней, запомнил их вид, подметил внешние особенности трав, кустов и деревьев, на которых они растут. На третий день он уже издали узнавал полезное растение, незаметно проверял его листья по своим образцам и сравнивал вкус. Одновременно внимательно наблюдал за методами поисков дерева, где могли быть гнезда. Каким чудом Ламбо их угадывал? Чудо оказалось белыми пятнами помета на траве, коре и листьях. По голому стволу лезть наверх было невозможно, но здесь голые стволы попадаются редко, обычно они густо опутаны лианами и снизу доверху утыканы пучками зелени эпифитов. Поэтому в гилее можно залезть почти на любое дерево, и хотя гнезда не видны в пышной листве и густой сети лиан, белые брызги помета безошибочно выдают их присутствие.

В этот торжественный день Гай с утра начал на ходу щипать листья и фрукты и совать их в сумку. Ламбо предостерегающе крикнул и полез туда рукой, чтобы выбросить. Вынул, посмотрел и изумился.

— Туа?

— Муа!

— И-я-бон!

Гай сдал первый экзамен.

Они стали производить заготовки вдвоем, и нужно было видеть выражение лица Ламбо, когда Гай вдруг резко сворачивал, шел к отдаленному кусту и уверенно начинал обрывать листья или плоды или копал клубни.

К полудню Гай дал знак остановиться.

— В чем дело? — знаком спросил Ламбо и показал на солнце: еще рано, нужно спешить до начала дождя.

Но Гай хорошо выбрал дерево: оно было раскидистым и невысоким, лохматым от лиан и эпифитов. Точки и запятые помета явственно выделялись тут и там. Он молча вынул запасы и с пустой сумкой полез на дерево. И вернулся с дюжиной яиц!

— Туа? — удивился житель лесов. — Муа! — гордо подтвердил житель городов. Гай разделил добычу поровну и объявил:

— Туа — муа!

Эффект был весьма наглядный.

Так незаметно для самого себя Гай начал открывать многочисленные тайны лесной жизни и быстро приспособился к ней.