В старом Китае

Вечером весь персонал за нами стремительно ухаживает. Погонщики ослов, слуги, послушники (игривый и веселый народ), какой-то гость, славный и симпатичный китаец Чжан, который, увидев нашу ученость, относится к нам прямо-таки подобострастно, сидят с нами в беседке, покрытой виноградом, и, беседуя, ужинают. Каждый норовит сказать нам что-нибудь приятное, изобрести какой-нибудь комплимент нашей «тонкой учености».

Образование, особенно в утонченном его виде, ни протяжении веков всегда считалось самым достойным занятием, и глубочайшее уважение к умственному труду стало, воистину, национальной чертой китайцев.

Ложась спать, высказываем свои тайные опасения относительно клопов. «Мы сами здесь живем. Это не гостиница. Откуда взяться всей этой дряни?» — говорит послушник. Мы тронуты любезностью. Клопов, действительно, не оказалось. Монашеские кельи ничуть не хуже жилых домов.

17 июня. Просыпаемся рано утром. На просторном красивом монастырском дворе монахи, выстроившись шеренгой, чистят рот щетками. Отправляемся делать слепки с памятников. Первые опыты раздражали обоих. Потом под умелым руководством Цзуна дело пошло на лад. На прощанье данцзяды (хозяин) заколол барана. Отменный отвальный обед сопровождается все тем же потрясающим радушием. И вот мы снова в пути. Ужасная дорога, возмутительная. Жар, пот, жажда. Выпиваем флягу за флягой, чашку за чашкой. Пот струится градом в полном смысле этого слова.

Шагаю по жаре, мечтаю, обдумываю мою жизнь. Как хорошо чувствовать себя свободным от повседневности, от эфемерных желаний удобств и богатства. Жажду одного: развивать и насыщать свой интеллект.

Проезжаем мимо довольно импонирующей группы гор. Это знаменитый Тайшань, культ удела Лу (родины Конфуция). Местность у его подножия славится храмами и служит пристанищем оккультных созерцателей, ибо гора Тай — последняя инстанция подземного судилища. Однако что это за горы?! Извозчик говорит: «Это издали кажется низким, вблизи же — ух, как высоко!» Типично.

Подъезжаем к Тайаньфу. Люднее и люднее деревни. Наконец, стены. Обретаем себе наилучшее до сих пор пристанище. Моемся с наслаждением, граничащим с исступлением. Затем отлично обедаем огромной курицей.

Приходит славный малыш — сын хозяина, и я долго и с удовольствием с ним беседую. Вот из кого следовало бы создавать передовые ряды китайской интеллигенции!

В сопровождении мальчугашки идем в лавки покупать хуары — лубочные картинки. Нас изрядно надувают (на то мы и европейцы), но не в этом дело. Купили заклинательное изображение Чжан Тянь-ши и его амулет. Картинка печатана с деревянной доски и представляет собой порождение весьма грубой и вместе с тем интересной для наблюдения фантазии.

Чжан Тянь-ши — «небесною силою учитель» — изображен в угрожающей позе, с поднятым мечом и чашкой с лекарством, которое отгоняет ядоносных животных, ибо заклинательная компетенция Чжана, кроме бесов и нечистой силы оборотней, кошмаров и т. д., простирается еще на так называемых пять ядоносов, к коим относятся скорпион, паук, трехлапая жаба, змея и стоножка. Все они изображены под ногами заклинателя: он попирает их, устраняя, таким образом, возможность причинять людям зло. Эти «ядоносы» особенно вредят человеку при наступлении жары в пятой китайской луне (т. е. как раз теперь, в июне). Поэтому надпись на амулете призывает силу амулета на пятое число пятого лунного месяца. Также весьма любопытны картины-заклинания, которые на языке местных торговцев называются «Пять чертей веселят Пхара», изображающие фигуру заклинателя Чжун Куя (в простонародные именуемого Пхаром) в компании подчиненных ему бесов, старающихся ему угодить, чтобы не навлечь его гнева и не быть «разрубленными» его священным мечом. Рыжеволосые, безобразные бесы всячески стараются снискать благоволение маэстро Чжун Куя: один из них взгромоздился на другого и держит в руках чайник с вином, готовясь сейчас же налить в опорожненную повелителем чашу. Другой держит поднос с плодами на закуску. Пять ядоносных зверей — жаба, стоножка, ящерица, змея и паук — также празднично настроены и слушаются хозяина. Сам он, изображенный в плаще ученого (ибо, по легенде, он неудачный кандидат на доктора), с отвисшими жировыми складками (заимствованный из буддийской иконографии символ полного довольства), пьет вино из чарки, но сохраняет свой свирепый вид и, судя по направлению взгляда, отлично помнит, где лежит его грозный меч. Смысл картины, по-видимому, следующий: «Вот как слушаются черти Чжун Куя! Мы просим его изгнать бесов, шалящих в нашем доме и наводящих болезни, бедность, неудачи, и ядоносных насекомых, вредящих нашим детям». Отсюда понятно, что наибольшим спросом такие картины-заклятья пользуются именно сейчас, в разгар жары.