В Старом свете

– Теперь здесь уже смотреть нечего, – ответил он, – полный разгром. Если бы мы встретились месяц назад я бы тебе устроил экскурсию. Ведь я сам делал ремонт.

– Картины на потолках тоже твои?

– Нет, конечно, они там были, но их замазали белилами, а мой друг, Вася Горюнов, их восстановил. Может, он что-то и изменил, не знаю.

– Я где-то слышала это имя.

– Его первую персональную выставку устроили в ДК колхоза «Путь к коммунизму» и её посетил Слепачёв. Потом об этом была большая статья в «Правде».

– Точно, вспомнила, – сказала она, – кстати, я принесла вам подарки, – она протянула две небольших коробочки, одну ему, другую Рае.

– Что это? – спросили они хором.

– Посмотрите.

В Раиной коробочке оказалось колье, а в Бориной золотая зажигалка.

– Лена, это ведь очень дорогие вещи.

– Конечно, дешёвые я бы вам не дарила.

– Я ничего не могу тебе дать взамен.

– Не надо, покажи мне лучше свою дочь.

– Она уже спит.

– Жалко.

– Как её зовут?

– Лена…

Когда Елена Фёдоровна Крылова собралась уходить, пришёл Горюнов. Он поставил у входа большой свёрток и, подойдя к ней, сказал:

– Я вас знаю. Вас зовут Лена, вы учили этого оболтуса в институте, – он показал на Бориса.

– Да.

– Я сделал для вас сувенир, но не уверен, что Боря его вам отдал.

– Конечно, нет, потому что это совсем не то, что я тебе заказывал, – сказал Коган.

– Ты сказал на мой вкус.

– Тогда я ещё не знал, что ты такой пошляк.

* * *

Случилось это после того, как Лена поехала к мужу в Воронеж. Боря уговаривал её остаться с ним, но всё было бесполезно. Он ужасно расстроился и, случайно встретив Горюнова, всё ему рассказал. Василий Николаевич пригласил Бориса к себе и предложил самое лучшее лекарство крепостью в сорок градусов, которое по его твёрдому убеждению было панацеей от всех болезней. Когда они уже приняли большую дозу, он нарисовал фаллос, пообещал сделать статуэтку по этому эскизу и выгравировать внизу надпись «Помни наши встречи» с тем, чтобы Боря подарил это любимой женщине.

Через полгода Василий Николаевич оказался в Тверской области и специально заехал на завод «Красный май». Там он попросил потомственного стеклодува, дед которого делал звёзды для московского Кремля, изготовить скульптуру по его рисунку. Мастеру заказ так понравился, что он тут же сделал пробный экземпляр. Статуэтка получилась неплохо, но стеклодув нашёл в ней какие-то одному ему видимые изъяны и сделал другую. Василий Николаевич забрал обе, а мастер изготовил несколько копий, заявив, что если бы они были соответствующего размера, их вообще следовало поставить на место звёзд, сделанных его дедом, потому что именно это получил народ к последнему юбилею советской власти.

Вернувшись с завода «Красный май», Горюнов дал статуэтку Боре, а взамен попросил показать фотографию женщины, ради которой он так старался. Через день Боря принёс несколько фотографий. Василий Николаевич, внимательно разглядывая их, шептал:

– Потрясающая женщина. Я хочу с ней познакомиться, я хочу написать её портрет.

– Для этого вам придётся поехать в Воронеж, Василий Николаевич.

– Если бы я был уверен, что увижу её, обязательно бы поехал. У неё совершенные черты лица. Я бы прямо сейчас на ней женился.

Боря уже знал эту особенность Горюнова. Каждый раз он влюблялся в человека, портрет которого хотел написать. Так он вёл себя даже с Софьей Борисовной и она была его единственной платонической любовью. Впрочем, в этом Борис тоже уверен не был…

* * *

– Ты хоть покажи мне этот сувенир, – попросила Лена.

– Я его потерял, – ответил Борис.

– Нет, не потерял, – возразила Рая и через минуту из комнаты своей матери вынесла стеклянный фаллос на подставке.

Лена взяла статуэтку, повертела её в руках и сказала:

– Совсем не похоже на оригинал.

– Извините, Лена, это была дурацкая шутка, – сказал Горюнов, никак не ожидавший, что его статуэтка сохранилась до сих пор, – и я позволил её себе до того, как Боря показал мне ваши фотографии. Я сразу же захотел написать ваш портрет, Боря не даст соврать. Но для того, чтобы получилась настоящая картина, фотография не годится. Я пробовал, честное слово. Только теперь, когда я вас увидел, я понял что надо делать. Вы почти не изменились и мне понадобится всего один сеанс. Приходите ко мне, я вас очень прошу. Я вас так напишу, что Рафаэль от зависти в гробу перевернётся. – Горюнов подошёл к ней, встал сбоку и чуть повернул её голову. – Потрясающе! Это будет картина века.

– Вы слишком торопитесь, – сказала Лена, отводя его руку.

– Конечно, – поддержала её Рая, – кто же так просит женщину! Ты на колени встань, как передо мной.

– Я так и сделаю, но не здесь и не сейчас, – сказал Вася и посмотрел на Раю, – я ведь пришёл, чтобы проститься с вами и пожелать вам счастливого пути. – Он разлил вино и поднял рюмку. – Давайте выпьем за то чтобы чужая земля оказалась к вам милостивой, чтобы вам на ней было хорошо, чтобы живя там, вы не забывали своих друзей и хоть иногда писали мне, – а когда все выпили, добавил, – и вот ещё что, Боря, ты сам с картинами ничего не делай. Свяжись со Стивом, он тебе поможет.

– Ладно.