В Старом свете

Между тем Лев Абрамович зашёл на кухню и, увидев на столе букет цветов и огарок свечи, в мойке немытую посуду, а в мусорном ведре бутылку из-под шампанского всё понял. Ситуация была водевильная, но устраивать скандал дочери он не собирался и тихо прошёл в свою комнату.

Боря же благополучно спрыгнув на балкон, увидел, что из окна на него улыбаясь смотрит очень добродушная старушка. Она знаками пригласила его внутрь, показав, что зайти он может через дверь. Старушка оказалась приходящей няней, звали её баба Нюра, а на ночь она осталась тут потому, что хозяева квартиры уехали к друзьям и поручили ей следить за своим пятилетним сыном.

– Эх ты, герой-любовник, – сказала она, – я ещё вчера хотела тебя предупредить, чтобы ты был поосторожнее, а то когда ты сюда шёл от тебя искры летели. Наверное, если Рая тебя пригласила, то у вас это серьёзно?

– Конечно.

– Тогда вам лучше сразу жениться.

– Обязательно женимся.

– И ты сюда переедешь?

– Там видно будет.

– Не поведёшь же ты её к своим родителям в коммуналку.

– Откуда вы знаете, где я живу?

– Э, голубчик, – протянула баба Нюра, – я всё знаю. Я даже слышала, что Раины родители чуть ли не разводиться собрались, – она вопросительно посмотрела на Когана.

Он пожал плечами.

– Ну ладно, – сказала баба Нюра, провожая его к двери, – иди.

Примерно в это же время Вика, не особенно выбирая выражения, говорила подруге, что она думает о её поведении. Узнав, что Лев Абрамович уехал на первой электричке, в спешке даже не взяв ключи от дома, она отчитывала Нину Михайловну как школьницу, часто напоминая, что той уже не двадцать лет, что найти приличного человека не просто, а если она разведётся, то жить ей придётся гораздо скромнее и гостей принимать намного реже, потому что она хоть и руководит парторганизацией детского сада, зарплата у неё грошовая.

Нина Михайловна прекрасно знала, что такое бедность, и снова испытывать её не хотела. Приехав домой, она несколько дней вела себя очень тихо. Поланский тоже разговоров о разводе не возобновлял. Теперь, когда у дочери появился мужчина, он болезненно почувствовал, что у него самого кроме жены никого не осталось. Какая бы она ни была, другой нет. С Ниной Михайловной он был холодно вежлив, о разделе имущества не заговаривал и со стороны могло показаться, что они помирились. Через некоторое время Рая сказала об этом Борису, добавив, что в таком случае им жениться не обязательно.

– Может нам вообще расстаться, – спросил он ледяным тоном, – ведь твоим родителям наша помощь уже не нужна.

– Чего ты обиделся, – засмеялась Рая, – если тебе так не терпится, давай поженимся, но тогда нам надо подумать, как правильно это преподнести. Мамашка должна знать, что если она разведётся, я останусь с папой.

– Нет, ты останешься со мной.

– Хорошо-хорошо, – быстро согласилась она, встав в покорную позу и сложив руки как лапки суслика, – но нужно всё заранее отрепетировать. Я думаю, их перемирие надолго не затянется и когда они поссорятся в следующий раз, ты должен быть готов.

– А ты уверена, что они поссорятся?

– Конечно, моей мамашке энергию девать некуда. Секретарём парторганизации она тоже стала от биологического избытка. Ведь папа много работает и часто уезжает в командировки. Директор завода – старый лис и всегда переваливает ответственность на него. На испытания не ездит, а документы подписывает только после того как их завизирует отец. Говорит, что начальник юротдела завода должен знать соответствует ли приказ букве закона. Оно, конечно, правильно, но он-то делает это, чтобы прикрыть собственную задницу.

– А если приказ не соответствует букве закона?

– Чаще всего папа всё равно его подписывает.

– Это он тебе говорил?

– Иногда он, а иногда я сама догадывалась. Я отца чувствую.

– А мать?

– С ней всё просто. Она… – Рая неожиданно замолчала и отвела взгляд. Она не хотела говорить, что отец держит Нину Михайловну на очень скудной сексуальной диете и скорее всего именно это является главной причиной их ссор.

– Что она? – спросил Борис.

– Ничего, – ответила Рая, но он почувствовал, что́ именно она хотела сказать.

Как только Поланские опять начали разводиться, Рая позвонила Борису. Он пришёл к ним в парадном костюме. Поздоровавшись, он вручил Нине Михайловне цветы, Льву Абрамовичу бутылку шампанского, вынул из верхнего кармана пиджака носовой платок, аккуратно расстелил его на полу и встав на одно колено попросил у родителей Раину руку, заявив, что сердце она уже ему отдала.

– Это правда? – спросил её Лев Абрамович.

– Да мне ничего не оставалось делать, потому что у нас будет ребёнок, – ответила Рая.

– А значит, как честная девушка она должна выйти за меня замуж, – добавил Борис.

Лев Абрамович посмотрел на них, секунду подумал и вышел, а появившись через некоторое время со свёртком в руках, сказал: