В Старом свете

– Никому и не надо доказывать, действуй. Под лежачий камень, сам знаешь, а невесту твою легко можно расколоть. Я видел, как у неё глазки горели, когда мы говорили об Италии. Она сопротивляется только для вида, это в женской натуре, поверь мне, – он обнял брата, пожал ему руку и вместе с женой пошёл на досмотр.

Таможенники трясли его почти час, а после того как он с большим трудом опять сложил все вещи, бригадир сказал, что его золотое кольцо-печатка весит больше чем положено и его надо выбросить.

– Выбросить? – переспросил Фима.

– Да, – подтвердил бригадир, услужливо подставляя корзину.

– Фима посмотрел на провожающих, нашёл глазами Борю, крикнул ему: «Лови» и, бросив кольцо, пошёл на посадку. Таможенники не решились его остановить. От него исходила такая злоба, что казалось он прямо сейчас может выйти на ринг и набить морду чемпиону мира по борьбе без правил.

Вернувшись из Белоруссии, Борис опять заговорил с Раей об отъезде, но она находила миллион причин, по которым сейчас этого делать нельзя. Оба понимали, что это отговорки, но сильно настаивать Борис не хотел. Каждый раз, когда затрагивалась эта тема, настроение у Раи портилось, а его сиюминутные плотские желания всегда оказывались важнее глобальных жизненных задач. Правда, после писем от Фимы с рассказами о путешествиях по Италии и Австрии он вновь начинал теребить невесту и однажды решился-таки поставить вопрос ребром. Ответ оказался неутешительным и Борис воспринял это как разрыв, но на следующий день Рая, как ни в чём не бывало, стала обсуждать с ним подготовку к свадьбе, до которой оставалось совсем немного.

А вечером позвонил Фима. Он сказал, что находится в Нью-Йорке и здесь за небольшую плату можно сделать вызов.

– Я пока не знаю на кого, – ответил Борис, – в данный момент мне нужно три вызова.

– Зачем?

– Один на меня с родителями, другой на меня с родителями и Раей, а третий на всю компанию.

– Это слишком дорогое удовольствие, – возразил Фима, – ты реши, кто едет и скажи мне, потому что скоро я уже буду в Миннеаполисе, а там специалистов по изготовлению документов нет.

На следующий день Боря пошёл к Поланским. Дверь ему открыл Лев Абрамович.

– Мне надо с вами поговорить, – сказал Борис.

– Проходи.

В гостиной были Нина Михайловна и Рая. Поланский, указав на стул, сказал:

– Садись, рассказывай.

– Вы, наверное, знаете, что мой двоюродный брат уехал в Америку.

– Да.

– Я собираюсь последовать за ним.

– А зачем же ты свадьбу затеял?

– Чтобы взять с собой Раю.

– Нет. Моя дочь останется здесь и если ты её любишь, то должен дать мне слово, что мысль об отъезде выкинешь из головы.

– Конечно, люблю, но именно поэтому и хочу увезти её из этой антисемитской страны.

– Антисемитизм есть везде и в твоей любимой Америке его не меньше.

– Тут он государственный. Ведь вы, наверное, знаете, что именно Советский Союз спровоцировал шестидневную войну, а когда Израиль разгромил армии восьми арабских стран и русские люди заговорили о евреях с уважением, советская пропаганда сделала всё, чтобы изменить это уважение на ненависть.

– Я не буду с тобой спорить, хочешь ехать – езжай, но без Раи.

– Ваша дочь взрослый человек и сама решит, что делать. Запретить вы ей ничего не можете. Если она захочет…

– Не захочет! – оборвал его Поланский. Ещё секунда и он, наверное, прогнал бы Бориса, но Нина Михайловна схватила его за руку и утащила в соседнюю комнату. Боря не ожидал от неё ни такой решимости, ни такой физической силы.

Рая, бледная и осунувшаяся, сидела молча и только когда родители вышли, прошептала:

– Согласись с моим папой, Боря. Посмотри, как он переживает. Если мы уедем, его выгонят с работы. Что он будет делать?

– Поедет с нами.

– Никуда он не поедет, – сказала Рая дрожащим голосом.

– За тобой – поедет.

– У него же допуск, его не выпустят.

– Он юрист и никаких секретов не знает.

– Кого это интересует.

– В ОВИРе же не круглые идиоты, – сказал Боря и попытался её обнять, но она отодвинулась. В этот момент вошли Поланские. Нине Михайловне с трудом удалось убедить мужа, что свадьбу отменять поздно. Приглашения разосланы, ресторан заказан, деньги уплачены. И ладно бы только деньги, но позор-то какой! Как они будут выглядеть перед друзьями и родственниками, если свадьба расстроится. Пусть уж Рая выйдет замуж, а если брак окажется неудачным, развестись она всегда успеет. Нужно только сказать, чтобы молодожёны повременили с детьми. Лев Абрамович, скрипя зубами, согласился. Войдя в гостиную, он угрюмо посмотрел на Бориса и сказал:

– Я надеюсь, ты достаточно трезвомыслящий человек и понимаешь, что сказочки об Америке – сплошное враньё, при желании здесь тоже можно многого добиться, надо только захотеть и если вы женитесь я помогу тебе устроиться на другую работу. Рая ехать никуда не может, потому что тогда у нас будут большие неприятности.

– А если она останется, то её собственная жизнь будет одной большой неприятностью.

– Ты можешь предсказывать будущее?

– Нет, но я хорошо знаю прошлое и не хочу испытывать то, что пришлось испытать моим родителям. Да и вам, кстати, тоже.