В Старом свете

Мухановы накрыли стол и ребята выпили за будущее прибавление семейства. Потом Володя стал изображать своих сотрудников, а Саша рассказал о том, как он собирается в очередной раз переделать машину.

– Мог бы свою Антилопу гнуть в другое время, – заметил Борис, – а то мы из-за тебя добирались на автобусе.

– Не ворчи, лучше скажи, что у тебя нового.

– Ничего, – ответил Коган, – машину я не переделываю, ребёнка не рожаю, а встречаясь с бабой Нюрой, смотрю на неё, как на любимую девушку, которая по моей глупости вышла замуж за другого. Теперь же к этому чувству добавится горечь из-за того, что скоро она будет воспитывать второго ребёнка моего счастливого соперника. Новость это или нет?

– Нет, – сказал Володя, – это уже давно не новость, её даже и вспоминать не стоит.

– Ребята, уже поздно, – перебил Саша, зная что для них это больная тема, – нам пора домой.

– Да, – согласился Борис.

На автобусной остановке они увидели Горюнова.

– Здравствуйте, Василий Николаевич! – обрадовался Коган.

– Привет, остряк из Риги, ты здорово изменился. Похудал, возмудел. Ну, рассказывай, как жизнь.

– Прекрасно, Василий Николаевич. Теперь я ваш коллега, работаю в техникуме, воспитываю молодое поколение.

– А в личной жизни?

– Я женился.

– Молодец, поздравляю.

– Спасибо, но с поздравлениями вы немного опоздали, у меня уже дочь невеста.

– Надо же, как быстро время летит. Ты бы хоть меня с ней познакомил.

– Вы её видели в парке вместе с моей женой и даже хотели их обеих написать.

– Так это была твоя жена! Я её прекрасно помню.

– Она вас тоже.

* * *

Случилось это, когда Лене было три месяца. Рая пошла с ней в парк, села на скамейку и, подождав пока дочь заснула, стала читать, изредка поглядывая на коляску. Книга увлекла её и она вспомнила о кормлении, только когда услышала детский писк. Обычно к этому времени Лена, уже получившая положенную ей порцию материнского молока, блаженно спала в своей кроватке. Расписание соблюдалось очень строго, потому что когда Рая опаздывала, дочь поднимала громкий крик. Вот и сейчас Лена уже начала выражать недовольство во всю силу своих маленьких лёгких. Рая посмотрела вокруг. На противоположном берегу пруда какой-то художник писал с натуры. Она повернулась к нему спиной и приложила Лену к груди. Лена сразу же успокоилась и её личико выразило блаженство. В минуты кормления Рая чувствовала свою неразрывную связь с этим маленьким, беспомощным существом. Это была её плоть и кровь и она, улыбаясь, следила за дочерью. Кормление доставляло ей физическое удовольствие и, как утверждали врачи, было очень полезно для ребёнка. Рая хотела кормить грудью до тех пор пока у неё будет молоко. Летом это было просто, осенью же она собиралась договориться с кем-нибудь из подруг, чтобы ей писали лекции под копирку. Ведь ей, как кормящей матери, должны были разрешить свободное посещение занятий. Рая оторвала взгляд от дочери и увидела художника, который стоял рядом и смотрел на неё как заворожённый.

– Нравится? – спросила она, ничуть не смутившись.

– Да, очень. Вы не могли бы мне позировать?

– Нет, у меня муж ревнивый.

– Я его упрошу.

– Говорите шепотом, вы разбудите мою дочь.

– Дайте мне свой телефон и я вообще замолчу, – прошептал он.

– Не дам.

– Я вас умоляю. Вы даже не представляете себе, как будете выглядеть на полотне. Это же готовый шедевр. Материнство в чистом виде. Мне не придётся ничего выдумывать. Вы так смотрели на ребёнка, что это нужно запечатлеть.

– Нет.

– Если вы всё-таки надумаете, позвоните, – сказал мужчина и сунул ей в руки клочок бумаги со своим телефоном.

Вечером Рая рассказала о своей встрече Борису.

– Ты хоть выяснила, как зовут этого типа? – спросил он.

– Нет, мы там были одни и я хотела побыстрее выйти на людное место, но если тебя это очень интересует, посмотри в коляске, я, кажется, бросила его телефон туда.

На бумажке было написано имя Горюнова и его телефон.

* * *

– Почему же твоя жена не согласилась? – спросил Василий Николаевич.

– Ваш вид не внушал ей доверия.

– Так ты ей скажи, что я хороший.

– Чем вы можете это доказать?

– Я могу тебя с другом прямо сейчас пригласить на рюмку чая.

– Ну что ж, это весомый аргумент, – заметил Коган.

– Я не пойду, – сказал Саша, – мне завтра надо рано вставать.

– Тогда нам придётся чаёвничать вдвоём.

Одной рюмкой их чаепитие не ограничилось и, хотя они выпили на брудершафт, Борис никак не мог обратиться к своему бывшему учителю на «ты».

Горюнов рассказал, что недавно в школе сменился директор. Им стал бывший инструктор райкома партии. Преподавать он мог только историю и, вызвав Горюнова в свой кабинет, сказал, что если тот хочет иметь полную ставку, ему придётся осваивать новые предметы.

Василий Николаевич догадывался, о чём с ним будут говорить и заранее подготовился. Он предложил встречный план – увеличить количество уроков рисования и доказывал, что это необходимо любому человеку. Директор, как и следовало ожидать, не соглашался.