В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Йодль, должно быть, принял активное участие в разработке гитлеровских оперативных планов. Тем не менее несколько недель спустя даже он в разговоре с полковником Шерфом, «военным историком» Гитлера[187] и полностью его сторонником, заявил, что «ввиду сокращения личного состава в группах армий «Центр» и «Север» операция «Голубой песец» (таково было в то время ее кодовое название)[188] очень рискованна, если русские начнут решительное наступление на Смоленском направлении». Однако он добавил, что «сомневается, что у русских хватит для этого сил и мужества. Фюрер согласен с ним, что в результате германских операций на юге русские войска автоматически (sic) будут оттянуты на это направление»[189].

Йодль, по своему обыкновению, ни разу не обсудил эту тему подробно ни со мной, как со своим заместителем, ни со своим штабом; он никак не высказался; он просто дал нам указание издать в обычной форме директиву ОКВ, резюмирующую предложения сухопутных войск в том виде, в котором они были представлены и одобрены Гитлером 28 марта. При сложившихся обстоятельствах штаб приложил особые усилия к тому, чтобы свести содержание директивы к «задачам» и исключить все ненужные ограничения на действия ОКХ. Результат оказался прямо противоположным ожидаемому. Гитлер ухватился за возможность продемонстрировать, как он понимает свою роль главнокомандующего сухопутными войсками. Когда 4 апреля Йодль показал ему «проект», он заявил, что «переделает эту директиву сам». На следующий день его «историк» комментировал с нескрываемой гордостью: «Фюрер внес радикальные изменения в проект директивы № 41 и включил в него важные куски, которые написал сам. В частности, раздел, касающийся главной операции, был полностью переделан фюрером»[190]. В результате такого труда 5 апреля появился документ[191]; он был длинным и изобиловал повторениями; оперативные распоряжения шли в нем вперемешку со всеми известными правилами стратегического искусства; он был непонятным в целом и усложненным в деталях; термины и формулировки в нем были такие, что разницу между ним и обычным документом германского Генерального штаба, плодом знаний и опыта, заметил бы даже штатский.

В директиве говорилось, что должны быть задействованы «все имеющиеся в распоряжении» наших европейских союзников вооруженные силы и что в предыдущие недели Кейтель по указанию Гитлера посетил несколько столиц. Ему удалось заставить итальянцев и венгров направить на Восточный фронт по полноценной армии, а румын прислать еще две армии в дополнение к тем соединениям, которые уже находились там. Штаб оперативного руководства ОКВ не имел отношения ни к этим поездкам Кейтеля, ни к подготовке к ним; точно так же, за исключением некоторых административных вопросов, подписанные в итоге важные дополнительные соглашения не коснулись и ОКХ. В этом случае не было обмена личными письмами между Гитлером и главами государств или правительств; Гитлер просто объявил после этого, что контингенты союзников будут сосредоточены в своих собственных зонах ответственности под началом собственных командующих. Венгры и румыны, хотя и выступали на стороне Германии, были заклятыми врагами; поэтому, когда для них устанавливались участки фронта (распоряжение от 5 апреля), было поставлено условие (в завуалированной форме) держать их на большом расстоянии друг от друга, втиснув между ними итальянцев. В основном перед союзниками ставились только оборонительные задачи, и их части усилили германскими резервами для контрнаступления и, самое главное, германскими противотанковыми частями. Это был первый случай, когда от союзников потребовали совместных усилий на сплошной линии фронта; руководящий принцип Гитлер изложил тогда на одном из инструктивных совещаний: «Секрет, как заставить наших союзников удержаться на нем, состоит в том, чтобы представить им доказательство фанатичной преданности союзу»[192].