В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

«Нападение на Британские острова остается конечной целью. Однако в данном случае Германия напоминает кого-то, у кого в пушке лишь один заряд: если он промахнется, ситуация станет хуже, чем была. У нас никогда не будет второй попытки высадиться, поскольку провал означал бы громадные потери боевой техники. Следовательно, Англии не надо больше волноваться по поводу десанта и она может задействовать свои основные силы, где захочет, на периферии. Однако до тех пор, пока удар не состоялся, Британия всегда должна учитывать, что он возможен».

Операция «Морской лев», таким образом, сама стала жертвой смертельного удара, который предполагалось нанести по Британским островам.

Поскольку перспективы предыдущих крупномасштабных операций постепенно сходили на нет, ставка снова распалась на разрозненные группы. 29 августа, сразу после первых налетов британской авиации на Берлин, Гитлер вернулся в столицу и поселился, как и прежде, в рейхсканцелярии вместе со своим ближайшим окружением. Чтобы сохранить мобильность, полевой состав отдела «Л» оставался какое-то время в своем спецпоезде на запасном пути на станции Грюневальд. Поскольку время шло и приближалась зима, мы начали подыскивать постоянную штаб-квартиру, где можно было жить и работать. К середине ноября отдел обосновался в построенных перед самым началом войны казармах кавалерийской школы в Крампнитце рядом с Потсдамом; в итоге мы оказались в часе езды от рейхсканцелярии. Отдел «Л» оставался там в течение первых месяцев нового года, пока Йодль с Кейтелем находились рядом с Гитлером в Берхтесгадене. ОКХ оставалось в Фонтенбло до тех пор, пока не было принято решение по поводу операции «Морской лев», а затем они вернулись в свои бараки в Цоссене. ОКМ размещалось на своих прежних мирных квартирах на набережной Тирпитц в Берлине; ОКЛ возвратилось в свой штаб в Вилдпарке рядом с Потсдамом.

Так что в целом условия осенью 1940 года были те же, что и перед началом кампании во Франции. Связь между разбросанными группами штабов и штабами трех видов вооруженных сил осуществлялась через курьеров, специально выделенных офицеров или чиновников. Как и раньше, отдел «Л» собирал от всех видов вооруженных сил донесения, на основе которых Йодль проводил ежедневные совещания в рейхсканцелярии или в Бергхофе. Главнокомандующих сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами лишь изредка вызывали для устных докладов или для получения инструкций и информации от Гитлера; во время таких совещаний он часто обсуждал текущую политическую обстановку. Из ОКВ время от времени поступали письменные директивы, чтобы уверить всех в согласованности стратегии.

Ставка приняла теперь определенную форму, и у стороннего наблюдателя вполне могло сложиться впечатление, что отныне руководство вермахта – это хорошо отлаженный механизм; но любому более внимательному человеку было ясно, что в верховной ставке до сих пор нет ни организации, ни порядка. Во-первых, несмотря на то что мы имели дело уже не с отдельными операциями и театр военных действий занимал добрую часть всего земного шара, все еще не существовало комитета, объединяющего начальников штабов армии, флота и военно-воздушных сил, а также начальника оперативного штаба ОКВ; никто из них даже не предложил создать что-то подобное. Точно так же никогда не встречались главнокомандующие отдельными видами вооруженных сил, за исключением особых случаев, и то только в присутствии Гитлера, который давил на них и делал невозможным любое настоящее обсуждение. Однако еще хуже то, что, пока флот и авиация корпели над тем, как захватить Англию, не имея на то достаточных средств, армия занималась штабными исследованиями и проводила военные учения, в ходе которых постепенно вырисовывались оперативные планы кампании в России, обрекавшей германский вермахт на гибель, – и все это без малейшего участия начальника оперативного штаба ОКВ. Третий, хотя, очевидно, менее важный момент: шел уже сорок первый год, а начальника оперативного штаба ОКВ разделяли с отделом «Л», то есть с его собственным отделом стратегического планирования, расстояния между Берлином – Крампнитцем и Берхтесгаденом; контакт поддерживался только по телефону, иногда начальники отделов летали к нему.

Объявленное «единство стратегической линии вермахта» в истинном и правильном значении этих слов существовало, таким образом, как и прежде, лишь на бумаге. В период подготовки к высадке в Англии вся штабная работа на высшем уровне велась несогласованно и не имела единого направления; так что теперь начало всплывать множество самых разных точек зрения.