В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Вторая встреча происходила 10 декабря там же и с теми же участниками. Французы подготовили ответы на поставленные мною вопросы, и, казалось, они сулили большие возможности. Укрепилась моя прежняя уверенность в том, что в общих чертах только сама Франция может успешно защищать свои заморские владения. Поэтому я считал, что цель будущих переговоров должна состоять в том, чтобы обеспечить им для этого возможности, но они повлекли бы за собой щедрые военные уступки, далеко выходящие за рамки условий перемирия, наряду с необходимой политической и военной «интеграцией».

Но то оказался не единственный и, разумеется, не последний случай, когда офицер германской верховной ставки понял, что с того самого момента, как его откомандировали, у него никогда не будет уверенности ни в том, что цель его миссии останется прежней, ни в том, что его поддержат те, кто его отправил; слишком часто нити деликатных переговоров обрывались или совсем рвались в клочья из-за сиюминутного настроения в германской верховной ставке. После первой встречи с французами Гитлер, вопреки своим правилам, действительно выслушал мой отчет, хотя явно без всякого энтузиазма. А когда я находился в Париже второй раз, до него дошли в подробностях слухи о ненадежности генерала Вейгана, французского главнокомандующего в Северной Африке, к которому уже относились с подозрением; Гитлер тотчас приказал разослать директиву ОКВ, где говорилось, что в случае, если французская Северная Африка разорвет отношения с Виши, вся Франция будет оккупирована, а французский флот взят под арест. Так что, получив в Берхтесгадене мой письменный отчет о второй встрече с французами, он счел его не стоящим даже той бумаги, на которой написан, хотя в дневнике Йодля сказано: «Мы должны ковать железо, пока горячо; если наши союзники и дальше будут терпеть неудачи (имеются в виду итальянцы в Ливии), то результатом наверняка может стать ужесточение позиции Франции». 13 декабря Петен неожиданно уволил и временно арестовал своего заместителя Лаваля, который и был архитектором нашего сотрудничества с французской стороны; Гитлер тут же отбросил все претензии на дипломатию и снова занял по отношению к Франции позицию победителя[117]. Интересно, что, по воспоминаниям Вейгана, Черчилль пытался убедить маршала Петена в ноябре 1940 года отправиться в Северную Африку, обещая ему в этом случае значительные британские силы для «защиты» французских североафриканских владений.

Только через полгода, во второй половине мая 1940 года, совместными усилиями адмирала Дарлана, заменившего Лаваля на посту главы петеновского правительства, и посла Абетца удалось уговорить Гитлера возобновить неофициальные военные переговоры[118]. В результате продолжавшихся более десяти дней обсуждений, опять-таки между мной и Хунцигером, были достигнуты и подобающим образом запротоколированы твердые договоренности. К сожалению, это не привело к тем политическим или стратегическим результатам, на которые надеялись немецкие сторонники соглашения, поскольку теперь мы оказались на пороге войны с Россией. Достигнутые договоренности включали положения о поддержке французами борьбы за долину Нила и Ближний и Средний Восток, а также гарантии для французской Северной и Западной Африки от посягательств Англии; в ситуации, создавшейся в связи с авантюрой против России, они приобретали даже большее значение, чем прежде, поскольку обеспечивали безопасность в нашем тылу. Но Гитлер так и не использовал предоставленные этим соглашением значительные возможности. Его недоверчивость означала, что любое реальное военное соглашение невозможно. С политической точки зрения он рассматривал себя как неограниченного повелителя Европы и не собирался связывать себе руки, идя навстречу требованиям французов, то есть действовать по принципу «услуга за услугу». Кроме того, следует признать, что и маршал Петен не проявлял желания ратифицировать военные договоренности Парижского протокола и потому все больше и больше завышал свои политические требования, видимо под давлением генерала Вейгана и посла США в Виши адмирала Леги.