В степях донских

Резерв под командованием Тулака насчитывал 1300 штыков, 500 сабель, 47 пулеметов, 8 орудий.

Превосходство в силах было все же на стороне Краснова. Белоказаки имели: 27 тысяч пехоты, 30 тысяч конницы, 610 пулеметов, 175 орудий, 20 самолетов и несколько бронепоездов.  

Атаман Краснов откровенно писал о замыслах донской контрреволюции: «Овладение Царицыном дало бы казакам огромные материальные блага, включая сюда пушечный и снарядный заводы, а также громадные запасы всякого войскового имущества... Занятие Царицына сблизило бы, а может быть, и соединило бы нас с чехословаками и Дутовым и создало бы единый грозный фронт. Опираясь на войско донское, армии могли бы начать марш на Самару, Пензу, Тулу, а тогда донцы заняли бы Воронеж».

Противник шумно и торжественно готовился к штурму Царицына, стараясь поднять боевой дух своего воинства. В части прибыли делегации казаков-стариков, со всех концов Донской области красновцы согнали священников для молебнов, в окопы завезли сотни бочонков водки. Чтобы разжечь аппетит пьяных белоказаков, атаман Краснов писал:

«Казаки! Станичники! По взятии Царицына даю вам полную волю и свободу на три дня. Все, что будет захвачено в городе — ваше. Можете забирать и направлять к себе домой, родным. Всем близлежащим станицам, хуторам даю свободу действий в разделе добра, отбитого у большевиков в Царицыне, и отправке его по домам. Да поможет нам бог в победе над красными супостатами!

Атаман Всевеликого войска Донского Краснов».

3 августа 1918 года по всему огромному Царицынскому фронту загрохотали орудия, ожили окопы. Наступление белых началось.

Мне, как командиру пулеметной команды, в эти тяжелые дни приходилось бывать на разных участках обороны, участвовать во многих горячих боях. Но разбор битвы за Царицын в целом не входит в мою задачу. Я пишу преимущественно о том, что видел своими глазами.

Когда закончился артиллерийский налет и слабый утренний ветерок рассеял плотные завесы порохового дыма, наши бойцы увидели грозную картину: вся степь кишела густыми цепями белоказаков. В лучах восходящего солнца играли, переливались золотым шитьем знамена, старые, видавшие виды штандарты, задымленные порохом, бархатные полковые стяги. В первых рядах шли казаки знаменитых полков бывшей царской армии, прославившихся еще в суворовские времена: Цимлянского, Гундоровского, Нижнечирского, Суворовского.  

Казалось, патриархальный Дон вытряхнул сюда, на эту степь, все, чем гордился ранее, все, на что еще надеялся в борьбе против новой жизни.

А в сотне метров от них, в обвалившихся окопах, засыпанные землей, сидели те, кто боролся за это новое, — рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, с воспаленными от бессонницы глазами. Припав к земле, ждали, сжимали потными руками оружие, кидая тревожные взгляды на командиров. И когда подали команду, бросили навстречу атакующим плотную стену визжащего свинца, сотни снарядов, подбадривая себя, огласили степь мощными криками «ура!»

Миг и — словно набежала на поле серая туча: колыхнулись вражеские цепи, заволновались. Передние бросились бежать вперед, к видневшимся желтым бугоркам окопов. Но оттуда уже вымахнули толпы наших бойцов.

Это поднял врукопашную свой рабочий Ново-Никольский полк Дмитрий Котиков, стоявший в районе Верхней Ельшанки. Маленький, щуплый, он катился впереди быстро, и бойцы еле поспевали за ним.

Обе стороны долго вынашивали злость, копили силы: и те, кому несколько часов назад попы кропили «священной водой» чубатые головы, и те, кто вчера только оставил станок, взял в свои загрубевшие, пропитанные маслом, металлом руки винтовку.

Но не легко выстоять в штыковой атаке отощавшим рабочим парням против дюжих, откормленных атаманцев. Новоникольцы стали отступать. Вот уже остались позади окопы, и, видимо, белоказаки могли смять молодой полк, если бы не пулеметчики нашей команды. Они огнем отсекли преследовавших белогвардейцев и заставили их залечь.

Минут через тридцать белоказаки снова бросились вперед. И опять их атака захлебнулась в крови. Так в течение целой недели они лезли навалом, тучей, пьяные.

11 августа мамонтовцы заняли станцию Кривомузгинскую. Фицхелауров овладел станцией Иловля и вышел конными разъездами к Качалину. Потом началось отступление по всему Царицынскому фронту в направлении Котлубань — Басаргино — Тингута.

Обстановка становилась все тяжелее и тяжелее. 12 августа, взяв станцию Пролейку у Волги, белоказаки обрушили ружейно-пулеметный огонь по пароходам. Перевозка  войск, продовольствия, боеприпасов на большом участке фронта от Камышина до Царицына срывалась.

Местами неприятель находился от Царицына в 5–8 километрах. В Новочеркасске уже вышли газеты с экстренным сообщением: «Не сегодня-завтра город падет».