В степях донских

После отражения последней атаки часть наших бойцов отходила по направлению к Суровикину. Легко раненные пулеметчики Пришепин и Михайлов, желая сократить расстояние, пошли берегом реки Чир. В пути их застала ночь и, чтобы не напороться на вражеский разъезд, они решили заночевать в кустах терна. Поздно ночью Прищепин услышал шорох. Растолкав спящего товарища, он выбрался из кустов и чуть не столкнулся лицом к лицу с верховым. Припав к траве, стал следить. Неизвестный подъехал к реке, спешился, осмотрелся вокруг и, видимо не заметив ничего опасного, начал готовиться к переправе вплавь. В это время из-за тучи выглянул край луны, и бойцы ясно увидели, как блеснул на плечах казака офицерский погон. Пулеметчики подкрались к кавалеристу и скрутили его так, что тот и пикнуть не успел. Забили в рот кляп, связали и поволокли в отряд. Вскоре офицер стоял перед Николаем Харченко и рассказывал о цели своей поездки. В его полевой сумке нашли пакет от Мамонтова к полковнику Лазареву.

— Ну что ж, — весело сказал Харченко присутствовавшим в штабе командирам, — если казаки хитры, то мы, хохлы, тоже не лыком шиты! Постараемся встретить мамонтовцев как положено.

Договорились отвести свои части за Обливскую. Там перестроить их по-походному, уйти дальше, чтобы оторваться от противника и скорее соединиться с войсками К. Е. Ворошилова, остановившимися у взорванного моста через Дон. В то же время выделили ударную группу из наиболее боеспособных подразделений, в числе которых оказалась и пулеметная команда. Они заняли позиции так, чтобы враг, готовящий западню нам, попал  в нее сам. Командование группой возлагалось на Лобачева и Новодранова.

Тихая степная ночь истекала последними остатками темноты. В раскинувшейся заревой степи — ни шороха. На траву пала прохладная роса, в лощинах стелились прозрачной кисеей утренние туманы, повеяло прохладой. И только заалел вишневым соком восток — ожил, задвигался темной тучей притаившийся враг. Влажным утром далеко слышна речь, и мы ясно уловили протяжную громкую команду.

— По-о-о-л-к... пики к бою, шашки вон, в лаву стройся!

И тут ахнула, раскололась многократным эхом молчавшая до последней минуты степь — это открыли огонь наши орудия, заработали пулеметы.

Казаки бросились вправо, но здесь их встретили ручными гранатами, дружными залпами винтовок пехотинцы Новодранова.

Этот удар оказался неожиданным для белоказаков, и они не успели даже опомниться, прийти в себя. Попав в огневой мешок, бросались то вправо, то влево, пока не нащупали проход по направлению к Суровикино, и кинулись туда. Но это слабое место в обороне командование сделало умышленно, для того чтобы заманить противника на открытое поле и дать возможность поработать нашей кавалерии. Как только масса пехоты и конницы вырвалась из оврагов и балок на степной простор, навстречу им устремилась кавалерия под командованием Лобачева. Началась сеча, которая окончилась полным разгромом большой группировки. Лишь жалкие остатки ее вышли к Суровикино. Только показались они у железной дороги, как оттуда почти в упор ударили орудия и пулеметы бронепоезда — это войска тов. Ворошилова прибыли на выручку Морозовско-Донецким полкам и отрядам.

Так наши части, обманув Мамонтова, скрытно покинули окопы и отступили через Обливскую. Отряды неприятеля пытались догнать, но безуспешно. На подступах к Суровикино мы увидели бронепоезд с развевающимся алым флагом на паровозе. Вот он повернул к полустанку, подъехал ближе. На передней площадке стоял К. Е. Ворошилов, одетый в кожанку, перепоясанный ремнями, с биноклем в руках. Легко соскочив на землю,  Климент Ефремович крупным шагом направился к невысокому кургану, где собрались командиры во главе с Н. Харченко. Подойдя к ним, крепко обнял и расцеловал Николая Васильевича.

— Спасибо! Молодцы! — сказал он, пожимая руку каждому.

Дорого досталась нам победа под Обливской. Свыше 400 человек потеряли только убитыми, 600 ранеными. Но враг потерял еще больше.

После четырехдневных боев мы прибыли на станцию Чир, где стояли войска Ворошилова.

Многотысячная армия подошла к Дону. Растянувшись на многие километры, по стальным путям двигались 80 эшелонов, бронепоезда; десятки тысяч подвод тащились по пыльным степным дорогам. Подошли и вдруг встали — дальше пути нет. Огромный мост через реку взорван.

Войска заняли оборону на правом берегу Дона. Передний край напоминал дугу. Армия зарылась в окопы, установила на господствующих Рычковских высотах орудия, чтобы оградить место восстановления моста несокрушимой стеной штыков и артиллерийского огня.

На левобережье окопались белоказаки. Их фронт тянулся по линии хуторов Ермохино — Немковский — Ильменский.

В тылу неприятеля действовал краснопартизанский отряд казаков под командованием Парамона Самсоновича Куркина. Об их боевых делах рассказывали чудеса. Они сковывали действия белоказачьих войск целого участка, совершая смелые, дерзкие налеты на вражеские гарнизоны.