В степях Зауралья. Трилогия

Балашов первый раз в жизни увидел большой город. Пятиэтажные дома, трамвай, красочные плакаты, торговые рекламы, толпы людей на ярко освещенных улицах. Далеко за пустырями — огни стройки. Ветер донес грохот лебедок, пронзительные свистки паровозов и стук буферов. Расспрашивая встречных, где отдел кадров, ребята подошли к низенькому бараку, открыли дверь и, оказавшись в длинном полутемном коридоре, остановились у закрытого окошечка, над которым висела табличка: «Прием и увольнение». Рахманцев неуверенно постучал в деревянную задвижку. Дощечка с шумом отодвинулась и показалась лысая голова в очках.

— Что вам?

— Документы нужно сдать, — Гриша протянул путевки.

— Ждите, — окошечко захлопнулось.

Ребята посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Окошечко вновь открылось.

— Расписывайтесь, — работник отдела кадров сунул им бумагу и карандаш. — Вы зачислены в комсомольско-молодежную бригаду каменщика Василия Позднякова на седьмом участке.

— Но мы ведь трактористы. Хотелось бы по специальности.

— Знаю, — поправив сползшие на нос очки, мужчина заговорил сердито: — Нам сейчас нужны строители, каменщики, плотники, арматурщики, землекопы. — Видя, что ребята приуныли, сказал мягко: — Мы сейчас уже готовим кадры для будущего завода. Вы можете работать и учиться, скажем, на слесаря, токаря, и другим специальностям. Все! — окошечко захлопнулось.

— А ну его к лешакам, — махнул рукой Балашов. — Пойдем в общежитие.

Обходя осторожно котлованы, ребята подолгу стояли возле них, наблюдая за работой невиданных машин. С детским любопытством, к которому примешивалось восхищение, смотрели, как огромный ковш, стремительно опускаясь, вгрызается в землю и, наполнив доверху свою пасть, широко раскрывал ее над кузовом грузовой машины; та каждый раз вздрагивала, точно от удара.

— Саш, вот рассказать бы нашим колхозникам, ей-бо, не поверят, — повернулся к другу Рахманцев, — подумают — сказка.

— Факт, не поверят, — убежденно подтвердил Балашов, — да еще хлопушами назовут. Однако где этот барак? Мы его не прошли?

Стало совсем темно, номера построек рассмотреть трудно. Прохожие попадались редко. Увидев идущего стороной мужчину, Рахманцев окликнул:

— Товарищ, где барак номер три?

Тот показал рукой на длинное приземистое здание, возле окон которого чьей-то заботливой рукой были посажены первые тополя.

В светлом, просторном коридоре, у входа в крайнюю комнату, висела надпись: «комендант». Рахманцев постучал. Из комнаты с вязаньем в руках вышла пожилая женщина.

— Нам бы коменданта…

— Я комендант.

Гриша вынул из кармана «препроводиловку». Пробежав глазами бумажку, женщина обратилась к ребятам.

— Справка о санитарном осмотре у вас есть?

Те уныло переглянулись.

— Что ж, придется вам ночевать пока в изоляторе, а завтра сходите на осмотр. — Женщина подошла к закрытой доске, выбрала ключ и повела ребят в конец коридора. — Располагайтесь пока здесь, — открывая дверь уютной комнаты, где стояло две кровати, — сказала она с теплотой. — У вас есть что покушать?

— Найдем, — ответил бойко Саша.

— Вода в бачке.

Задернув занавески на окнах, комендантша вышла.

— А не плохо, — оглядывая комнату, заметил Рахманцев и вздохнул: как далекий сон вспомнился родной дом, серьезная и ласковая мать. До сих пор Гриша не мог забыть ее смерти, которой он же и был причиной.

— Жить можно, — отозвался весело Балашов. Развязав мешки, принялся за еду. В дверь постучали. Оглянувшись, ребята увидели стоявшего на пороге широкоплечего парня с копной русых волос, одетого в простую косоворотку. Обветренное, с открытым взглядом серых глаз, широкое лицо улыбалось. Шагнув в комнату, он спросил:

— Новички?

— Ага.

— Будем знакомиться. Я — комсорг молодежной бригады каменщиков Василий Поздняков, — подойдя к ребятам, он крепко пожал им руки. — Комсомольцы? Откуда прибыли?

Гриша ответил.

— На учет еще не встали? Но ничего, завтра все устроим, — произнес Поздняков успокаивающе. — Где раньше работали?

— Я трактористом в колхозе, а Саша — прицепщиком. У него еще есть специальность.

— Да ну тебя, — Саша подтолкнул локтем друга.

— Какая? — спросил Поздняков.

— Он мастер играть на гармошке, привез ее с собой, — показал Гриша на однорядную гармонь, лежавшую в углу.

— У нас в красном уголке два баяна есть, играй на любом.

— Я на них не умею.

— Научим, — уверенно произнес Поздняков и спросил деловито: — Каменщиками не работали?

— Нет, да и неохота с кирпичом возиться, — ответил Рахманцев.

— Привыкнете. Многие ребята так говорили, а теперь их не оторвешь от дела. Старым каменщикам не уступают. — Взглянув на ручные часы, бригадир заторопился. — Отдыхайте, а завтра я зайду за вами с утра. Боюсь опоздать в вечернюю школу, — как бы оправдываясь, сказал он.

ГЛАВА 14

Выпал снег, закрыл болотные кочки, отводные канавы, метровым слоем лежал в котлованах, выравнивая фундаменты с верхним слоем земли. В январские морозы застывал бетон. Железо обжигало пальцы рук. В бригаде Позднякова начался ропот.