В стиле «фьюжн»

Однако потом он театр покинул. Очевидно, творческая, а главное, финансовая неудовлетворенность толкнули его на то, чтобы организовать молодежную труппу и поставить несколько авангардистских спектаклей в клубе макаронной фабрики. Как ни странно, под свои эксперименты на сцене он отыскал немало спонсоров. Прилично подоив их, Роднянский к искусству Мельпомены охладел и открыл собственный клуб, быстро ставший очень модным.

Впрочем, Чернов никогда не бывал там, а только слышал о популярности этого заведения от друзей. Да и со Стасом они давно не встречались, поэтому он очень удивился, когда месяца два назад тот нагрянул в дизайнерское бюро. Еще больше Федора впечатлил внешний вид старого знакомого: в левом ухе — штук пять колец, а из всей растительности на голове сохранился лишь чубчик, выкрашенный в ярко-рыжий цвет. Соответствующей была и одежда: кожаные куртка и брюки, пробитые множеством металлических заклепок.

Они почти искренне обрадовались, обнялись, долго хлопали друг друга по спине. Наконец, излив чувства, Роднянский развалился в кресле и, покачивая ногой, дружелюбно поинтересовался:

— Когда же мы виделись в последний раз?

— Когда у тебя в ухе было всего одно кольцо, — пошутил Федор.

Однако Стас воспринял эту информацию вполне нормально. Он задумчиво поднял глаза, пошевелил губами и с удивлением произнес:

— Ого! Прошло уже три года?! Нет, три с половиной! Мамочка моя, во жизнь летит!

Как выяснил Чернов из дальнейшего разговора, бизнес Роднянского действительно был вполне удачным. Однако в последнее время у него наметился небольшой спад. По мнению Стаса, постоянным клиентам надоела обстановка в клубе, и он решил коренным образом все поменять, для чего и собирался пригласить опытного дизайнера.

— Ну что, возьмешься? — поинтересовался он. — Я знаю, что ты фуфло не сделаешь!

— А каким ты хотел бы видеть свой клуб? Можешь, хотя бы в общих чертах, определить его будущий стиль? — в свою очередь спросил Чернов.

Роднянский прищурился, напряг воображение и выдал выстраданное:

— Что-нибудь с элементами постмодернизма… Что? Тебе это кажется смешным?!

— Нет, скучным.

— Почему?

— Потому что постмодернизм я вообще считаю прибежищем дебилов, которые, обладая скудным воображением, хотят все же выпендриться. Всех вокруг удивить.

Старый знакомый совсем не обиделся. Он привык общаться с людьми, не признающими авторитетов и излагающими свои мысли в еще более радикальной форме. К тому же он сам был такой. Предприняв пару не очень решительных попыток переубедить Чернова, Роднянский отступил, на прощание пригласив посетить его клуб в ближайшее время.

Федор пообещал как-нибудь заехать, но, конечно, никогда бы этого не сделал, если бы не обстоятельства. Дело в том, что Рита присутствовала при разговоре со Стасом, знала, о каком заведении идет речь, и можно было назначить ей встречу, не упоминая ни названия клуба, ни имя его хозяина. Вопросы конспирации были в данном случае на первом плане, а уютно там или нет — это сейчас никого не интересовало.

Чтобы скоротать время до девяти часов вечера, Чернов сходил в кино, справедливо полагая, что безопаснее для него будет отсидеться в темноте кинозала. Естественно, фильм он не выбирал и позднее не мог даже вспомнить, о чем была лента, какие актеры там снимались. Сел он на последнем ряду, мешая молодой парочке целоваться, и каждый раз, когда в зал кто-нибудь входил, прикрывал ладонью лицо.

К клубу Роднянского, носившего замысловатое название «Реппей», Федор подъехал минут за двадцать до девяти на каком-то леваке — таксистов он решил избегать, так как они тоже могли стучать милиции. А прежде чем зайти, прикинул, в какую сторону лучше убегать, если придется.

Изнутри заведение Стаса походило на пустой ангар, с развешанными на стенах плоскими телевизионными экранами. На них как раз демонстрировали кадры кинохроники советских лет, запечатлевшие военный парад на Красной площади. Только почему-то ленту крутили в обратном направлении и через каждые тридцать секунд возникало изображение читающего доклад Брежнева. Звуковым же сопровождением для этого видеовинегрета было что-то андеграундное. В общем, чистый постмодернизм в самом плохом его проявлении.

Не снимая бейсболки и стараясь не привлекать к себе внимания, Чернов сел в самом конце барной стойки, заказал пива. Народ уже стал собираться, становилось все более и более шумно. К счастью, знакомых вроде бы не было, он начал успокаиваться, но вдруг кто-то хлопнул его по плечу, испугав до смерти. Повернувшись, Федор увидел Роднянского.

— Привет! Ты все-таки пришел?! — самодовольно воскликнул тот.

Скорее всего, у него в кабинете стояли телемониторы, на которые выводилось изображение из зала, — обычные меры безопасности в подобных заведениях, — и, увидев Федора, Стас вышел поздороваться. В его облике произошло небольшое изменение: помимо пяти колец в левом ухе еще одно появилось в левой брови.

— Естественно. Я не мог не прийти. Профессиональное любопытство… — словно извиняясь за это качество, шутливо развел руками Чернов.