В стране белого слона

Выразительными жестами, напоминающими плавные движения балерины, он управлял бесконечным потоком автомобилей, торопил зазевавшихся водителей. Однажды в газетах промелькнула его фотография. Стоя на своем посту, он заметил, как молодой парень, оставивший мотоцикл на обочине тротуара, вырвал сумочку из рук засмотревшейся на что-то иностранки. Предупредительный крик улыбающегося полицейского и требование остановиться мотоциклист проигнорировал. Только точный выстрел из пневматического ружья в ногу помешал ему скрыться. С той поры мне казалось, что перекресток нашего регулировщика водители проезжали с особой почтительностью. А он улыбался, стоя под безжалостным бангкокским солнцем.

…Если на свете существует чудо, то нм была Самлуеи. Она была жемчужиной среди «экономок». Кстати, институт «экономок» широко распространен в городах и деревнях Таиланда. К высшей категории относят тех, кто работает у иностранцев; они немного говорят по-английски, честны, потому что дорожат своим местом, отлично готовят блюда тайской, европейской и американской кухни; покупают свежие продукты, и намного дешевле, чем иностранцы, которым приходится покупать их по более высоким ценам в специальных магазинах для иностранцев.

«Экономки» обычно приходят с рекомендацией от семьи, где они до этого работали. Они всегда имеют при себе свидетельство о том, что они не больны никакими инфекционными болезнями. Они исключительно чистоплотны, и труд их оплачивается высоко. «Экономки» типа Самлуеи получают вдвое больше, чем наш знакомый улыбчивый регулировщик; их заработок равен зарплате квалифицированного учителя. Это обстоятельство наводит, конечно, на некоторые размышления.

«Экономки» категории Самлуеи, как правило, содержат многочисленную семью. Получая такую зарплату, они могут позволить себе иметь дома прислугу — обычно это девушка из деревни, для которой место служанки — единственное средство вырваться из деревни, где за ту же работу она не получала бы ни гроша.

У Самлуеи было трое детей. Двое своих и один приемный, сирота. За ними присматривала служанка, пятнадцатилетняя девочка. Мужа она выставила за дверь, когда узнала, что за виски «Меконг» он отдает не только свои последние деньги, но и деньги жены. Все это Самлуеи рассказывала с улыбкой, на ломаном английском языке, однако с достоинством самостоятельной женщины.

Она обычно приходила рано утром в простом, сшитом ею самой платье и с великолепной прической и переодевалась в обычную одежду тайских «экономок»: длинную, до пят, юбку из пестрой ткани — она оборачивала ее вокруг бёдер — и кофточку, которая всегда сверкала ослепительной белизной.

Самлуеи начинала свою каждодневную работу неспеша, однако за день эта женщина успевала сделать великое множество дел.

Хотя Самлуеи было около сорока лет, внешностью и фигурой она походила на двадцатилетнюю девушку; в ней смешалась кровь предков из Лаоса и Китая, и она немного знала эти языки. Самлуеи знала и отлично готовила блюда тайской, китайской и европейской кухни. Одна ее подруга, работавшая в чешской семье, научила Самлуеи готовить жаркое из свинины, кнедлики и сладкие пирожки с творогом.

Она была очень изобретательна, эта плутовка.

…В нашем доме проживала довольно странная пара иностранцев, говорившая по-французски. У них был маленький песик Фифи. Надо сказать, что Фифи был самым уважаемым членом семьи; служанка, приходившая к ним рано утром, здоровалась вначале с супругами и отдельно — с Фифи, говоря ему почтительно: «Доброе утро, Фифи». В ее обязанности входило каждое утро чистить ему зубы пастой и зубной щеткой, а если Фифи изъявлял желание поваляться на траве у бассейна, то она приносила ему туда разноцветные мячики, резиновые игрушки и куклы, чтобы он не скучал. Если хозяева вечером куда-нибудь уходили, она оставалась с ним, чтобы он не боялся темноты.

Самлуеи решила проучить эту пару. Она подговорила детей нашего дома, приехавших из разных стран, и… в один прекрасный день они начали приветствовать эту пару не иначе как «добрый день, господин Фифи» или «добрый вечер, госпожа Фифи». И так каждый день. Вскоре эта пара выехала из нашего дома. Самлуеи и здесь оказалась на высоте.

Последнее известие о ней, правда очень краткое, я получил из новогодней открытки норвежского эксперта, в семью которого она перешла работать. Он сообщал мне, что Самлуеи приготовила такой великолепный праздничный ужин из норвежских блюд, что он напомнил им рождественские праздники в родном Осло. А в Бангкоке была… тридцатиградусная жара.

Бонг. Когда ко мне привели молодого студента и сказали, что его зовут Бонг, то на мой европейский слух его имя прозвучало как удар молоточка по маленькому металлическому гонгу или барабану из традиционного тайского оркестра. У него были коротко стриженные волосы и внимательные глаза. Два курса университета он закончил с отличием. На каникулы он пришел работать в нашу лабораторию. Бонг изучал методы анализа химического состава змеиного яда, выделение тех его компонентов, которые могли бы быть использованы при лечении некоторых болезней.