В стране чудес

Оттолкнувшись, взлетел, раскинув руки, как крылья! Счастье. Бешеный восторг! Время растянулось, медленно-медленно ползло, словно по сосновому стволу капля смолы. Приземлился, задние ноги всё-таки сорвались с края. Страх кольнул сердце. На мгновение, не более. Я отказался признаться в этом.

Копыта взрывали мягкую землю. Лес становился гуще, пришлось сбавить темп, но всё равно я скакал быстро. Мелькали деревья, сливаясь размытым коричнево-зелёным месивом. Спутанная длинная трава обвивала ноги, кривые корни норовили поставить подножку.

Короткий металлический лязг я едва расслышал. Боль вспышкой пронеслась по телу. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Рухнув на всем скаку, встать уже не смог. Нога не слушалась: правую переднюю словно разом отняли, всю целиком, от плеча.

Я приподнялся и… страх ледяным клинком вонзился в сердце. Капкан? Так глубоко в лесу? Там, где металлические зубья врезались в пясть, кровь сочилась, капала наземь. Между пластин торчали сломанные кости. Попытка освободиться закончилась провалом. Я едва не потерял сознание, совсем чуть-чуть сдвинув обод.

Паника расползлась по телу, словно мороз суровой зимней ночью, рыдания тугим комом распирали горло. Осознание пришло не сразу. Шок. Невозможно! Только не со мной! Я лежал, плакал от бессилия, от невыносимой пытки. Бесконечно долго. Пробовал позвать родной табун, но напрасно: они слишком далеко. Крик запутался в кронах деревьев. Незнакомые звуки и запахи подступили со всех сторон. Страшно и одиноко. И больно. Дико больно!

О чем я мечтал, лёжа на стылой земле, когда тело сводило судорогой, а слёзы ещё не выплаканы? О смерти или спасении? Если придут люди, думал я, убьют, не задумываясь. Суеверные. Они издревле считали кентавров порождением тёмных сил, демонами, что приносят беды. Убивали – и убивают – едва представляется возможность. Может и этот капкан поставили, чтобы поймать кентавра?

Я верил и не верил в свою смерть. Четырнадцать лет – совсем юность для кентавра. Отцу почти два века исполнилось, и это далеко не старость. Он – вожак табуна. И я им должен был стать…

С сумерками, что медленно окрасили небо в алые тона, пришла промозглая сырость. В лесу разом потемнело и похолодало. Я никак не мог унять дрожь. Обнимал себя за плечи, подбирал задние ноги – пытался хоть как-то согреться. Дыхание паром вырывалось из сухих губ. Казалось, что мир вокруг то замирал, то резко приходил в движение, чудились шаги и разговоры. Людские ли или это духи на своих языках переговаривались – непонятно. Сознание плыло. Я то проваливался в дремоту, то выныривал в стылую багровую темноту, ослеплённый вспышкой боли.

Жар, бред, лихорадка – в таком плачевном состоянии он и нашёл меня.

– Эй, – голос раздался рядом, но при этом показался ужасно далёким, – ты жив?

Я разомкнул слипшиеся от слёз ресницы. Он стоял близко, загораживая малиновое вечернее небо. Силуэт, не более.

– Пить, – я прошептал, давясь сухой горечью.

– Вот, держи.

Зубы выбили дробь о горлышко фляги, а челюсть свело судорогой. Я слишком ослаб, чтобы поднять голову. Он помог – и живительная влага тонкой струйкой потекла по губам. Я старался не упустить ни капли, жадно глотая, словно последнюю надежду. И в результате подавился.

– Не торопись. Не всё сразу, будет только хуже, – обеспокоенный голос совсем рядом. – Больно?

Боль… Я давно уже ничего не чувствовал. Всё тело – сплошная боль. Попытка сказать «да» закончилась провалом, голос не слушался – пришлось кивнуть, едва заметно, но этого оказалось достаточно. Спаситель опустился на корточки у капкана, нахмурился. Зрение немного прояснилось, и я смог его разглядеть. Он не старый, но и не ребёнок. Рыжие волосы торчат во все стороны. Лицо… Я неосторожно приподнялся, чтобы лучше его рассмотреть, и в глазах потемнело.

– Не двигайся, – он говорил тихо, спокойно. – Я попробую снять капкан. Будет очень больно, но ты не двигайся. И так слишком сильно ногу повредил.

Парень просунул пальцы между ободами капкана и, натужно пыхтя, немного разжал их. Кровь хлынула из того месива, в которое превратилось пясть. Слёзы брызнули из глаз. Я закричал и невольно дёрнулся от ошеломляющей боли.

– Терпи! – последовал жёсткий окрик.

Ещё попытка. С громким лязгом капкан раскрыл пасть.

Отбросив железяку, парень осмотрел изувеченную ногу.

– Нехорошо… Кость сломана, – он осторожно коснулся страшной раны. – Так что бегать, друг, скорее всего, больше не сможешь.

Что? Я отказывался верить. Думал: может быть, я ослышался? В голове шумело, так что вполне вероятно…

– Думаю, что смогу тебя вылечить, если доверишься мне.

Человек предлагает помощь? Мне. Кентавру!

– Согласен?

«Соглашаться?» – я медлил. Жить без радости бега. Стать изгоем… но жить. Смерть страшила больше. Выбора не осталось. В противном случае я не выкарабкался бы, умер, словно бестолковый крольчонок. Страшно. Люди – враги кентавров! Мысли вихрем скакали в голове. Тяжело.