В стране литературных героев

Баян впускает Гену и профессора в зал. Партер, ложи и амфитеатр заполнены до отказа. Публика состоит из литературных героев самых разных книг и самых разных эпох. На сцене-стол президиума. За столом сидят (а некоторые нервно расхаживают по сцене, бормоча себе что-то под нос) кандидаты в короли.

Гена:

Архип Архипыч! Гляньте! Это – да!

Как много их!.. И все они-поэты?

Баян:

Конечно, все! Сонеты, триолеты

Нам это – тьфу! Раз плюнуть! Ерунда!

А.А.:

Да, видно, каждый тут у вас не промах…

А кстати, Гена: видишь здесь знакомых?

Гена:

Знакомых? Нет… Пока – ни одного…

А.А.:

Ни одного? А видишь – вон того?

Его сейчас как раз собрались слушать…

Ну? Не узнал? Да это же Петруша!

Гена: (недоверчиво).

Гринев Петруша?

А.А.:

Ну а кто ж другой?

Гена:

Какой-то он сегодня… не такой…

С тетрадкой ходит и бормочет строчки…

Такого ж нету в "Капитанской дочке"!

А.А. (мягко):

Нет, Геночка, ты просто проглядел.

Тебе он полюбился благородством

И тем, что смел, Но как-то между дел

Он согрешил неважным стихоплетством.

Гена:

Я этого не помню…

А.А.:

Не беда!

Затем-то мы и прибыли сюда.

Через весь зал прямо к столу президиума важно шествует надутый, спесивый мужчина средних лет с грубым, точно вырубленным топором лицом. Перед ним все почтительно расступаются, он величественно кивает.

Гена (не очень тихо и очень непочтительно):

Архип Архипыч! Гляньте! Вот потеха!

Видали вы – такого чудака?

Да на него ж нельзя глядеть без смеха:

Шагает важно, смотрит свысока!

Кто он такой?

А.А.:

Тсс, Геночка, потише!

Мне кажется, он нас с тобою слышит!

Козьма Прутков:

Да, слышал я! И дать готов ответ.

Я обрисую вам автопортрет: "Когда в толпе ты встретишь человека,

Который наг;

Чей лоб мрачней туманного Казбека,

Неровен шаг;

Кого власы подъяты в беспорядке,

Кто, вопия,

Всегда дрожит в нервическом припадке,

Знай: это я!"

Гена:

Что значит – я? А имя ваше как?

А.А.:

Ты все еще не понял? Вот чудак…

Прутков:

Средь ничтожества мирского

Воссияет вам из тьмы

Имя славное Пруткова,

Имя громкое Козьмы!

(Величаво.)

Не аплодируйте! Мне не нужна награда!

Гена:

Козьма Прутков?!

Прутков:

Он самый!

Гена:

Это ж надо!

Баян (он уже на сцене и ведет себя как заправский конферансье):

Внимание!! Пардон, месье, медам!

Силянс! По-русски говоря, – ни слова!

Сейчас имею честь представить вам

Петра Андреича Гринева!

Аплодисменты.

Петруша (робко).

Я… на досуге… как-то намарал…

Один пустяк… Вернее, мадригал.

Я вас не утомлю: в нем строк всего двенадцать…

Голоса:

– Читайте!

– Просим!

– Нечего ломаться!

Петруша (откашлявшись, начинает заунывно читать):

"Мысль любовну истребляя,

Тщусь прекрасную забыть,

И ах, Машу избегая,

Мышлю вольность получить!

Но глаза, что мя пленили,

Всеминутно предо мной;

Они дух во мне смутили,

Сокрушили мой покой.

Ты, узнав мои напасти,

Сжалься, Маша, надо мной,

Зря меня в сей лютой части

И что я пленен тобой".

Аплодисменты.

Голоса:

– Вполне отменно!

– Чинно!

– Благородно!

– Шарман!

– Хотя… немножко старомодно…

– Прелестно!

– Браво!

– Виртуоз стиха!..

Гена:

Архип Архипыч! Что за чепуха!

Зачем он строит из себя поэта?

Петрушу я люблю, но не за это!..

А.А.:

Не горячись. Здесь этот аргумент

Не прозвучит. У них – свои законы.

Баян (громогласно):

Силянс! На соискание короны

Еще один явился претендент!

Гена:

Вот чучело! А это кто такой?

Баян:

Поэт Никифор Ляпис-Трубецкой!

Я просто счастлив предоставить слово

Герою книги Ильфа и Петрова!

Аплодисменты.

Ляпис (читает, "поэтически" завывая):

"Служил Гаврила почтальоном,

Гаврила письма разносил…"

Баян (перебивая его):

Никифор! Милый! Я ж просил!..

Ты слишком стал каким-то… монотонным.

Ну, сколько ж можно шпарить про Гаврил?

Ты новое хоть что-то натворил?

Ляпис:

Я? Натворил!

Баян: Ну, так давай скорее!

Ляпис (гордо):

Куда спешить? Шедевры не стареют!

По-моему, Баян, ты груб и глуп!

А я в стихах известный однолюб…

Сейчас прочту трагические сцены,

Такие – закачаешься, браток!

(Читает с надрывом.)

"Страдал Гаврила от гангрены!

Гаврила от гангрены слег!"

Баян:

Старик! Опять ты кормишь нас старьем!

Тут выборы, а не "старье – берем"!

Ляпис:

Ну, пес с тобой… Есть у меня одно…

Такое как бы вроде полотно…

Такая эпопея… Прямо чудо!

Ну, правда, не закончена покуда,

Но уж такого ты, брат, не слыхал,

И тут не место всяким там упрекам…

(Читает.)