В стране мифов

Человек бессмертен в делах своих и памяти потомков. Так бросали вызов судьбе непокорные греки. Слава героев живет в их подвигах, слава певцов — в их песнях. Величайшим же певцом Эллады считался сын Музы Каллиопы — Орфей.

ВОЗВРАЩЕНИЕ С ТОГО СВЕТА

Он жил в далекой Фракии и был любимцем Муз. Никто не мог сравниться с ним в искусстве складывать стихи и играть на лире. Услышав его пение, деревья склоняли ветви, скалы приходили в движение, а дикие звери становились кроткими и послушными.

У ног его лежат угрюмо львы,
К его жилью идут бесстрашно лани,
Умолкли птицы, опустив головки,
И замерли на нижних ветках дуба
С Орфеем не дерзает состязаться
И соловей, внимая этой песне.

Лишь единственный раз пришлось певцу участвовать в состязании, да и то поневоле. Это было давно, до Троянской войны, когда знаменитые герои, плывшие на корабле «Арго» (их потому и называли аргонавтами), отправились в Колхиду за «золотым руном». По пути им встретился остров, на котором жили сирены полуптицы-полуженщины. Этих морских дев необыкновенной красоты покарала Деметра за то, что они не помогли ее дочери Персефоне спастись от Аида, и наградила их птичьими ногами. Но пение их было таким сладким, а красота столь волшебной, что ни один смертный не мог удержаться от искушения высадиться на их острове. И там находил свою гибель. От этой участи аргонавтов спасло только вмешательство Орфея. Его репертуар показался им, видимо, более занимательным, и они миновали остров, выразив полное пренебрежение к обольстительным сиренам, призывного пения которых они даже не расслышали.

Счастливо жил певец со своей женой нимфой Эвридикой. Однажды играла она на берегу реки со своими подругами, и вдруг застиг их врасплох сын Аполлона. Бросилась в бегство нимфа и не заметила спрятавшейся в траве змеи, которая ужалила ее в ногу. Вскрикнула Эвридика и упала замертво.

Долго оплакивал Орфей свою супругу, и вместе с ним грустила вся природа. Одиноко бродил он по горам, лесам и воспевал Эвридику. А потом решился совершить неслыханное — спуститься в подземное царство и умолить его владык вернуть ему жену. Подошел он к зловещей пещере, которая вела в преисподнюю, спустился в нее — и вот он на берегу Стикса. Но как перебраться через эту роковую реку? Ведь живым туда нет дороги, как нет ни для кого и обратного пути из Аида.

Неслышно причалила к берегу ладья Харона, чтобы перевезти души умерших. Стал умолять его Орфей, чтобы он помог переправиться на другой берег. Харон удивился столь необычной просьбе, но остался неумолим. В отчаянии ударил Орфей по струнам золотой лиры, призвал на помощь все мастерство и, в конце концов, добился своего. Старик Харон, давно уже не слышавший иных звуков, кроме горестных стонов своих клиентов, не устоял перед высоким искусством. И, нарушив строжайшую инструкцию, разрешил певцу подняться на ладью.

Очутился Орфей в угрюмом царстве. Направился он ко дворцу Аида, и не умолкала его лира. Заслушался подземный мир. Расчувствовались безжалостные Эринии, богини мщения, залилась слезами богиня призраков Геката, раскрыл в изумлении пасти трехголовый Цербер, стороживший выход из преисподней. Дрогнула и сама Персефона и умолила своего грозного мужа отпустить Эвридику на землю.

«Смотри только, пока не выйдешь к людям, не оглядывайся назад, предупредил Аид. — Иначе потеряешь ее навсегда».

Скорей, скорей обратно — без оглядки! Спешит Орфей. Впереди него — Гермес, за ним — неслышная тень любимой Эвридики. Вот позади уже Стикс, и крутая тропа ведет вверх — к свету, к жизни. Но что это? Почему не слышно шагов Эвридики, почему не чувствует он ее дыхания? Может быть, отстала она на этом трудном пути? Остановился Орфей. Нет — не слышно ничего. И тогда не выдержал влюбленный певец. У самой границы, где кончался мрак, обернулся и…

«О Орфей, — прошептала бесплотная тень, — твое безрассудство погубило нас! Зовет меня обратно беспощадный рок. Прощай, великая ночь охватывает меня и уносит с собой».

И исчезла, будто дым, рассеявшийся в воздухе.

Застыл окаменевший от горя Орфей. Потом очнулся, медленно спустился в пещеру и вновь попробовал уговорить Харона. Но тщетно! Семь дней и ночей плакал он на берегу подземной реки, сетуя на свою судьбу. А когда поднялся к людям, никто не видел больше улыбки на его лице, не слышал радостных песен. До конца дней остался одиноким певец печали, уединившийся в лесах среди птиц и зверей, которым он поверял свою тоску.

Так прошли четыре томительных года. И ни разу не дрогнуло сердце Орфея при виде женщины. По-прежнему хранил он верность Эвридике и все чаще, словно угадывая волю рока, думал о том, как они встретятся и соединятся навеки там, в безмолвном мире теней.