В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года

Прибыв к девяти часам в Чисерупан, мы залюбовались картинностью алун-алуна,простиравшегося перед домом. Пять маститых варингиновшироко раскинули свои гигантские ветви, затеняя собою многочисленную пеструю толпу туземцев, собравшуюся, чтобы поглядеть на редких гостей — европейцев. Тут были и танцоры, выделывавшие какие-то па, и гамеланг,разыгрывавший в нашу честь различные арии, и продавцы с бамбуковыми коромыслами, предлагавшие свой товар. Под одним деревом саисыдержали наготове целый табун оседланных верховых лошадей, под другим — сидели мантри, лурахии прочие местные власти; полунагие же ребятишки сновали всюду. Кругом площади, плетеные домики туземцев ютились под группами бананов, пальм, нангкаи других деревьев, а налево из-за их вершин высился грозный Папандаян. Все это было в высшей степени оригинально и красиво; живописность же самой местности выигрывала еще от ярких разноцветных костюмов туземцев, придававших пейзажу совсем своеобразный колорит и характер.

В пасанграханенас встретили голландский контролер и ведана,последний был одет в синий мундир с серебряными пуговицами, золотой перевязью и позолоченной шляпой с голубым бордюром, на поясе у него висел крис,богато украшенный инкрустациями золота и перламутра. На веранде был приготовлен завтрак, присланный регентом; слегка закусив, мы сели верхом и тронулись в путь. Рослыми, крепкими, добрыми нашими лошадьми мы тоже были обязаны регенту, взявшемуся устроить всю нашу поездку; моя лошадь была сандальской породы, а С. — помесь австралийского уэлера с полукровной кобылой.

Сопровождавшие нас туземцы вскоре вытянулись в длинную вереницу, медленно подымаясь в гору, сначала по плантациям кофе, сильно пострадавшим от болезни листьев, а затем по великолепному джунглю. Точно гигантский змеиный хвост, извивалось наше пестрое шествие с ехавшим во главе его помощником веданы, отличительными цветами перевязи и шляпы которого были серебро и золото, за ним следовал сам ведана,потом я, С. и контролер, а позади ехали шесть или семь мантри;кроме того, каждого верхового сопровождали двое или трое пеших лурахов,сменявшихся несколько раз по дороге поджидавшими их другими.

Часа полтора мы подымались все в гору по крутым подъемам, только изредка спускаясь и часто останавливаясь, чтобы дать передохнуть запыхавшимся людям и лошадям. Окружавший нас лес был так великолепен, деревья таких огромных размеров и вся растительность до того роскошна, что казалось невероятным, чтобы не более столетия прошло с последнего извержения Папандаянга и чтобы в такой сравнительно короткий период по пеплу и лаве успела бы возникнуть столь богатая флора и подобного роста деревья.

Но нельзя было не верить несомненному факту и оставалось только дивиться и восхищаться плодотворному действию тропического климата.

Папандаянг в былое время считался одним из обширнейших вулканов Явы, но большая часть его была снесена в 1772 году извержением, числившимся между самыми сильными последнего столетия. Сэр Стемфорд Раффлз говорит, что часть горы и ближайших его окрестностей, равняющихся пространству в 23 версты длины и девяти ширины, провалились в недра земли от сотрясения. Сорок деревень и 2,937 жителей погибли, а большинство насаждений и полей было уничтожено выкинутыми вулканическими веществами, которые шесть недель спустя извержения были еще настолько горячи, что не было возможности подойти даже близко к ним.

Редевший постепенно лес делался все мельче, пока он вовсе не прекратился и взамен его показались тощие кустарники, с трудом росшие по остывшей лаве, через которую пролегала и наша дорожка. Местность была дикая, пустынная, вся обезображенная потоками лавы, течение которых ясно виднелось, то ровной струей, то, встретившись, вероятно, с каким-либо препятствием — деревом или скалой — волнами и буграми. Водном месте сквозь твердую корку пробили себе отверстие ключи настолько горячей воды, что над ними стоял пар. У подножья кратера мы сошли с лошадей, так как скаты его состояли из нагроможденных друг на друга в невообразимом хаосе громадных глыб, каменьев, обломков лавы и гладких скользких скал, по которым немыслимо было подняться верхом, а поэтому последнюю версту нам пришлось взбираться пешком. Весь подъем от Чисерупана в 6 1/2 версты занял два с половиною часа времени.