В субботу рабби остался голодным

— Сам он не приходил, но он прислал лейтенанта Дженнингса и еще какого-то офицера. Оба в штатском, пришли и спрашивают меня. Моя секретарша… да что там секретарша — она у меня и бухгалтер, и заведует канцелярией, и курьер… В общем, она говорит им, что я занят и не может ли она помочь? А они говорят — нет, им нужен я лично. Она говорит, что я занят, что меня нельзя беспокоить. Тогда они показывают свои бляхи и говорят, что все-таки придется меня побеспокоить. Вы представляете, как все это выглядит в офисе? Там сидело несколько моих агентов, они разговаривали с клиентами. Да и сама секретарша…

— Я думаю, полицейские могут прийти с вопросами к любому, мистер Браун. Вы что, хотите сказать, что это я их прислал?

— Они пришли поговорить о Хирше. Хотели узнать, какая у меня с ним была связь. Какая у меня с ним могла быть связь? Я его едва знал. Когда он приехал в наш город, я послал ему проспект. Я их посылаю всем новоприбывшим — это бизнес. Потом через какое-то время послал еще один — такое специальное письмо, где предлагается подарок за заполнение приложенной карточки. В то время мы, кажется, использовали для подарков что-то вроде бумажника с блокнотиком и авторучкой, который можно носить в нагрудном кармане, — по двадцать восемь пятьдесят за двенадцать дюжин. Так вот, когда он или его жена заполнили эту карточку и прислали ее нам, я позвонил ему и назначил встречу — так же, как любому другому. Может быть, и вы получили от нас такое письмо, когда переехали сюда. А потом я зашел к нему и заключил договор страхования. И это все. Я даже не заносил ему полис — был занят и послал кого-то из своих агентов. И с тех пор я его ни разу не видел. Я даже уверен, что не узнал бы его, если бы встретил. Вот такая у меня была связь с Хиршем.

Но то, как они себя вели, какие задавали вопросы… Словно я совершил какое-то преступление! Почему я был так заинтересован в изменении проекта дороги? Представлял ли я, что она отделит могилу Хирша от остальных? Что я имел против Хирша? Я не мог им сказать об этом деле с Горальскими. Это все пока секрет — тем более что, насколько мне известно, Бен Горальский даже и не согласен давать деньги на капеллу. Поэтому я сказал им о нашем законе насчет погребения самоубийц. И тогда они мне говорят: мол, от вас им известно, что это не противоречило правилам, и, может, у меня была какая-то другая причина? И начинают допрашивать меня, что я делал в тот вечер, когда умер Хирш.

— На этот вопрос, наверное, нетрудно было ответить. Это же был «Коль-нидрей».

— Все они были нетрудные. Только я вымотался. И не говорите мне, рабби, что они меня не тронут, если я не сделал ничего плохого. Кроме того, что они отнимают у меня время, они могут наделать мне кучу вреда просто тем, что приходят ко мне. Человек, у которого бизнес — тем более страховой бизнес, — должен быть вне подозрений. Что, если пойдут слухи, что полиция ходит ко мне в офис и учиняет мне допрос? Вы что думаете — это будет на пользу моему бизнесу?

Рабби не успел ответить, потому что раздался телефонный звонок. Это был Лэниган. Он ликовал.

— Рабби, помните, я говорил вам, что Горальский, мистер Бен Горальский, был тем человеком, который рекомендовал Хирша на работу в Годдардовскую лабораторию?

— Да.

— А вы знали, что Хирш и Горальский были сначала партнерами и что тот производственный процесс, который теперь используют Горальские и который, замечу, принес им капитал, был идеей Хирша? Они его финансировали, а потом выкупили его долю.

— Да, я знал это.

В трубке наступило молчание. Наконец Лэниган холодно сказал:

— Вы никогда мне об этом не говорили.

— Я не думал, что это важно.

— Думаю, нам есть о чем побеседовать, рабби. Может быть, сегодня вечером?

— Да пожалуйста. Тут у меня как раз мистер Марвин Браун. Он говорит, что двое ваших ребят к нему заходили.

— И могу сказать, что он не проявил большой готовности к сотрудничеству.

— Может быть, но сейчас меня интересует другое: он, похоже, думает, что они приходили по моему наущению. Могли ваши люди сказать что-то такое, что навело его на эту мысль?

— Вы это знаете не хуже меня, рабби.

— Разумеется. Но тогда почему вы вообще им заинтересовались?

— Вот как раз по этому вопросу, рабби, я получил кое-какую информацию буквально двадцать минут назад. Раз уж он сейчас у вас, можете задать ему вопрос от моего имени. Спросите: почему он ушел из храма до окончания службы?

— Вы уверены?

— Я уверен, рабби. — И Лэниган со смехом повесил трубку.

Рабби повернулся к Марвину Брауну.

— Это был шеф Лэниган.

Ухмылка на лице Брауна должна была означать: «Я же вам говорил!».

— Скажите, мистер Браун, в пятницу вечером, во время «Коль-нидрей», вы ушли из храма раньше?

Браун покраснел.

— Так вот почему вы не откликались, когда вас вызывали, чтобы воздать вам почесть? Почему, мистер Браун?

— Я… я не считаю, что должен отвечать. Я… мне все равно, то есть я не на допросе и не обязан ни перед кем отчитываться о своем местопребывании.

Глава XXVIII