В субботу вечером, в воскресенье утром

Артуру также казалось, что мужчина старается ему что-то сказать, и он, в свою очередь, изо всех сил пытался ответить, хотя и не мог разобрать пока, что именно ему говорят. Впрочем, даже если бы ему удалось разлепить губы, мужчина все равно бы его не понял, потому что лицо Артура было прижато к животу, так что окружающим он казался полностью одетым гигантским зародышем, свернувшимся калачиком у подножия лестницы на бархатном ковре в тени двух комнатных растений, листья которых переплетались над ним подобно лианам в джунглях.

Тычки становились все более настойчивыми, и Артур начал смутно осознавать, что исходят они то ли от кого-то из официантов, то ли от самого хозяина. Оказалось, это был официант, с салфеткой в одной руке и подносом в другой, в расстегнутой после тяжких трудов куртке и с лицом, обычно бесстрастным, но сейчас обретшим некоторую индивидуальность, ибо его начал всерьез беспокоить этот долговязый, коротко остриженный юноша с каменным выражением лица, лежащий без чувств у его ног.

– Чуток перебрал, бедняга, – вымолвил пожилой мужчина, переступая через Артура, мурлыча что-то себе под нос и рассуждая на ходу сам с собою о том, как славно было бы, хоть и грешно, если бы ему самому хватило слабости, но и силы духа вот так же надраться и скатиться с лестницы в бессознательном состоянии.

– Эй, Джеки, поднимайся, – уговаривал Артура официант. – Нам не нужно, чтобы сюда заявились копы и застали тебя в таком состоянии. Ведь прижмут нас, а не тебя. Только на прошлой неделе мы вляпались в историю, когда с одним типом случился припадок и его на «Скорой» увезли в больницу. Так что новых неприятностей нам не нужно, иначе у паба будет дурное имя.

Артур перевернулся было, чтобы, устроившись поудобнее, еще глубже провалиться в сон, но тут ему в лицо ударил свет, он открыл глаза и увидел белую куртку и раскрасневшееся лицо официанта.

– О господи, – с трудом выговорил он.

– Господь тебе не поможет, – бесстрастно заметил официант. – Давай поднимайся, ступай наружу да глотни немного свежего воздуха, полегчает.

Официант попытался поднять его на ноги, и Артуру, отнюдь не старавшемуся ему помочь, сделалось очень хорошо, как когда он лежал в больнице и медсестра всячески хлопотала над ним, постоянно повторяя, чтобы он не двигался, иначе пробудет в постели еще неделю. Это было два года назад, после того как он попал под грузовик на пути в Дерби. Но у официанта имелась на этот счет другая точка зрения, и, придав Артуру сидячее положение, он с присвистом выдохнул:

– Ну, все. Довольно. Не умер же ты. Валяй, дальше сам.

Когда над Артуром раздвинулись и тут же сомкнулись еще чьи-то ноги – каблук ботинка при этом врезался ему в плечо, – он громко и на сей раз вполне внятно вскрикнул:

– Эй, приятель, нельзя ли поаккуратнее? Смотри, куда оглобли тянешь. – Он повернулся к официанту. – Кое-кто любит в субботу вечером бутсы на ноги натягивать.

Мужчина остановился на середине лестницы:

– Нечего валяться у всех на пути. Пить не умеете, вот в чем беда с вами, нынешней молодежью.

– Это ты так думаешь, – огрызнулся Артур и, ухватившись за перила, рывком встал на ноги.

– Лучше тебе все же выйти на улицу, – грустно проговорил официант голосом человека, который надел черную мантию, чтобы вынести приговор. – Ты в таком состоянии, что больше эля мы тебе налить не можем.

– Да ничего такого со мной нет, – запротестовал Артур, чувствуя, что надвигается большая опасность.

– Точно, – с холодной усмешкой возразил официант, – ничего такого. Но все же, знаешь ли, не стоит так надираться.

Артур продолжал отрицать, будто он пьян, и говорил теперь так отчетливо, что официант, кажется, готов был ему поверить.

– Курни, приятель, – предложил Артур и зажег две сигареты без малейшей дрожи в руках. – Набегался, верно, нынче вечером, – добавил он так трезво, словно только что вышел на улицу и даже глотка пива не сделал.

Его слова тронули официанта.

– Не то слово, – пожаловался он. – Вымотался так, что ног под собой не чую. Право, эти субботние вечера когда-нибудь меня доконают.

– Да, веселой твою работу не назовешь, – сочувственно кивнул Артур.

– Это уж точно, – согласился официант и внезапно поделился, как с другом: – Людей не хватает, вот в чем все дело. Понимаешь, на такую работу никто не хочет наниматься и…

В этот момент в проеме двери появился хозяин паба – невысокий, жилистый, в костюме в тонкую полоску мужчина, в котором никто бы не признал хозяина, если бы не легкий налет властности в повадке и полная сосредоточенность во взгляде.

– Эй, Джим, – резко бросил он, – я не за то плачу своим официантам, чтобы они точили лясы с приятелями. Сегодня, сам знаешь, полно народа, так что поднимайся наверх и смотри, чтобы все были довольны.

Джим мотнул головой в сторону Артура:

– Понимаете, вот этот парень…

Но хозяин уже перевел горящий взгляд фанатика на что-то другое, и официант понял, что продолжать нет смысла. Он пожал плечами и пошел, как велено, заниматься своим делом, позволив Артуру пройти к стойке.