В субботу вечером, в воскресенье утром

— Не хочу. Меня сейчас стошнит. — Бренда оттолкнула ее руку.

— Это для твоей же пользы, — стояла на своем Эмлер.

— Выпей, — мягко попросил Артур. — Еще капельку, цыпленок. — Запах джина пробил заложенный нос, и Артур почувствовал, что, похоже, немного загрипповал.

— У меня голова кружится, — пожаловалась Бренда.

Эмлер добавила воды в ванну.

— Не закрывай глаза, — сказала она, внимательно глядя на Бренду, — тогда и голова кружиться не будет, малыш.

— Да они сами закрываются. — Бренда попробовала сделать глоток, но джин полился у нее изо рта. — Мать меня этому не учила, — протянула она и повторяла, повторяла эту фразу, пока ее стало невозможно разобрать. Тогда она запела тонким кошачьим голоском.

— Перестань, цыпленок, — увещевающе сказала Эмлер и повернулась к Артуру. — А ты ублюдок. Грязный ублюдок.

— Кто ублюдок? — Он подпрыгнул от изумления. — Идиотка, уродина, тварь!

— Глотни, цыпленок, — повторила она. — Ну же. Еще капельку. И держи глаза открытыми, тебе лучше будет.

Бренда наклонила стакан и сделала глоток, потом, не говоря ни слова, тупо посмотрела прямо перед собой. Лицо ее побледнело, губы плотно сжались. Эмлер стерла у нее полотенцем пот с лица, откинула со лба прядь волос и добавила в ванну горячей воды.

— Смотри, совсем чуть-чуть осталось. — Она протянула ей кружку.

— Я думала, уже все! — У Бренды скривились губы. — Не могу больше, вырубаюсь, — прорыдала она.

Эмлер скосилась на кружку с остатками джина на дне.

— Оставь ее в покое, — сказал Артур. — Игра сыграна.

— Заткнись, — резко бросила она, — это моя работа.

— Так и работай. — Артур закурил очередную сигарету.

Бренда вдруг поднялась на ноги, ее разгоряченное, с побагровевшей кожей тело раскрылось перед ним, словно роза в полном цвету. Она пошатнулась, но удержалась на ногах и ступила из ванны на ковер. Эмлер досуха вытерла ее, придерживая одной рукой.

— Помочь? — предложил Артур.

— Нет, спасибо, — незамедлительно последовал ответ, — как-нибудь сама, без твоей помощи справлюсь, большое тебе спасибо. — Она потянулась к лежащему на диване халату, при этом полотенце соскользнуло, и ее, совершенно нагую, повело в сторону огня. Артур первым перехватил ее, но Эмлер ревниво оттолкнула его и сама обхватила полное тело Бренды, пытаясь в то же время натянуть на нее халат.

— Спокойно, Бренда, держись. Дай мне застегнуть пуговицы.

— Скажи, если нужна моя помощь, — предложил Артур, откинувшись на спинку стула.

— Заткнись, говорю тебе, ублюдок, — огрызнулась Эмлер. — Когда-нибудь ты у меня получишь.

— О господи, в жизни такой дуры не видел. Паскуда косоглазая, — ровным голосом произнес он.

Бренда слегка пошевелилась, прикрыла тяжелыми веками выпученные глаза и без чувств опустилась на ковер. Эмлер бросилась в посудомоечную за чашкой холодной воды и принялась поливать лицо Бренды, пока у той не открылись глаза. Эмлер напряглась, умело поставила ее на ноги, подвела к лестничному барьеру и откинула его, открывая путь наверх.

— Пошли уложу тебя, цыпленок, — уговаривала она Бренду. — Все кончилось. Ляжешь, выспишься и все забудешь. — Они поднимались по лестнице со скоростью улитки. Время от времени Эмлер приходилось помогать Бренде подняться на очередную ступеньку, сберегая, таким образом, ей силы. Артур, наблюдавший за ними сзади, благодарил Бога за то, что Эмлер все взяла на себя, и даже, в какой-то момент преисполнившись чувств, простил ей «ублюдка».

— Ну же, Бренда, давай, — говорила тем временем Эмлер. — Давай, цыпленок. Еще шажок. Вот так. Теперь еще один. И еще. Скоро поднимемся. Уверена, у нас все получилось. Еще шаг.

Бренда вдруг на мгновенье протрезвела и отчетливо выговорила со смехом:

— А мне все равно, получилось или не получилось. Теперь мне все равно.

Эмлер усадила ее на кровать. Бренда упала на подушки, вытянулась, вздохнула и немедленно провалилась в сон. Артур стоял на пороге, глядя, как Эмлер покачивает головой и укутывает Бренду простынями.

— С ней все в порядке? — спросил он.

— Беспокоиться не о чем. — Эмлер почти улыбнулась, чего раньше ему видеть не приходилось.

Артур извлек из кармана фунтовую банкноту.

— Держи, Эм, купишь себе что-нибудь.

— Не нужны мне твои деньги. — Она оттолкнула его руку. — Оставь их себе. Пригодятся на черный день.

— Не будь дурой, — возразил он. — Купишь себе блузку или не знаю что там, чулки. Ты сегодня изрядно потрудилась.

Эмлер пригладила волосы.

— Не нужны, говорю, мне твои деньги. — Голос ее стал жестче.

Он сунул ей фунт в карман фартука, но она снова оттолкнула его руку.

— Ну что ж, — пожал плечами он, — если ты не позволяешь мне поблагодарить тебя…

Она перегнулась через кровать, чтобы погасить свет.

— Да кем ты себя вообразил? Поблагодарить меня за это? Ну, доложу тебе, приятель, ты и наглец.

— Ну и катись в таком случае сама знаешь куда, — выругался он и, повернувшись, шагнул уже было на лестницу, но передумал, вернулся в комнату, наклонился и поцеловал Эмлер в губы: — Спасибо.

Она вскинула сжатую в кулак сильную руку, но он перехватил ее.